0839545001435747966

— Она пришла снаружи, — шепотом сказал Феликс.

— Кто их знает, местные подземелья, — пробормотал Арехин.

— Очевидно, нам предлагают похоронить случившееся. Забыть. Вернуться на исходные позиции, — заключил Владимир Ильич.

— В данной ситуации это приемлемо. — Лев Давидович очищал себя сам. Винный дух стоял — хоть топор вешай.

— Ваше мнение? — Ильич повернулся к Арехину.

— Здесь убивают, — ответил Арехин. — Годами. Возможно, веками.

— И вы, как странствующий рыцарь, хотите в одиночку все переменить?

— Нет. В одиночку — нет. Не потому, что не хочу. Не получится. Тут все глубже, чем кажется на первый взгляд. И на второй. Глубже во всех смыслах.

— Иными словами, вы согласны с тем, что в сложившейся ситуации следует поступиться личными амбициями во имя главного дела? — Лев Давидович закончил чистку и бросил салфетку на пол.

— Я согласен, что вам следует отсюда выбраться, и поскорее. Да и мне тоже.

— А Валентин? Мы оставим Валентина в подземелье? — спросила Надежда Константиновна.

Арехин посмотрел на нее. Похоже, память потихоньку возвращается.

— Не уверен, что в той камере остались какие-либо следы. Зато уверен, что спускаться нам туда не стоит. У вас есть еще патроны, Феликс Эдмундович?

— Нет. Только те, что в пистолете. Но ведь Лотта…

— И Лотта, и Вальтер — это вершки. Мы ничего не знаем о размерах подземелья. И о том, что в нем происходит. Ведь не Лотта и не Вальтер превратили вашего товарища в то, что мы видели.

— Кто же тогда?

— Чтобы это узнать, требуется послать в подземелье целый отряд храбрецов, с фонарями и пулеметами. Глядишь, кто-нибудь и вернулся б, рассказал. Но никто бы ему не поверил.

— Отряду хорошо вооруженных храбрецов мы найдем лучшее применение, — проворчал Лев Давидович.

Залаяла бульдожка. В холл вошел возница.

— Я слышал, господа собираются в Майринген?

— Господа собираются, — подтвердила появившаяся из кухни Лотта.

Спустя два часа они впятером сидели в привокзальной кофейне, пили кофе по-венски, а перед Арехиным и Надеждой Константиновной были еще и пирожные «безе».

— Что вы собираетесь делать? — спросила Арехина Надежда Константиновна.

— Вернусь в Россию.

— А в России?

— Буду учиться. Потом найду работу. Или она найдет меня.

— Полагаетесь на случай?

— Считаю, что жизнь сложнее наших представлений о ней.

Готовишься к одному, а случается порой совсем другое.

— Случается и третье, — сказал Ильич. — А пока учитесь, учение — дело нужное.

Остальные молча кивнули, словно знали нечто, Арехину пока недоступное.

Впрочем, он тоже знал нечто, недоступное им. Лучше бы ему этого не знать, но тут уж ничего не поделаешь.

А в Майринген он еще вернется. Когда-нибудь.