1 августа 1914

«Следует отметить, — писал Маниковский, — совершенно недопустимую, перешедшую всякие границы и явно преступную расточительность в расходовании, вернее, в расшвыривании ружейных патронов на фронте. Иного выражения, как расшвыривание; и подобрать нельзя для охарактеризования того безумного обращения с ружейными патронами, которое после первых же неудач на германском фронте стало наблюдаться в наших войсках. Из свидетельства участников, из донесений начальствующих лиц и из отчетов заведующих артиллерийскими снабжениями ярко обрисовывается картина позорного распутства, допущенного в этом отношении командным составом, к тому времени, правда, очень ослабленным в своей кадровой части убылью убитыми и ранеными и сильно разбавленным разного рода скороспелыми пополнениями. Под впечатлением сокрушительного «завесного» огня, неизменно направляемого немцами в тыл наших позиций при каждой их атаке, у наших войск сложилось убеждение, что на своевременное пополнение патронов сквозь такие завесы даже в ночное время по ходам сообщения рассчитывать нельзя, а поэтому де, мол, это надо делать заблаговременно и притом с возможным избытком. Поэтому загодя забивались патронами не только назначенные для этого ниши и погребки, но самые окопы, блиндажи и ходы сообщения, патроны кучами сваливались за окопами, наконец, из ящиков с патронами сооружали траверсы и даже бруствера. Нечего и говорить, что о какой-либо экономии (хотя бы только разумной и целесообразной) при самой стрельбе уже не могло быть и речи, а чего стоила при таких условиях эта стрельба — больно и говорить.

При таком положении дела, естественно, всякое передвижение вызывало потерю всех этих патронных запасов, которые в случае отступления легко попадали в руки противника, в случаях же (редких) наступления оставлялись как были, на тех же местах, или терялись здесь, или попадали в руки разных темных спекулянтов… Так полевой генерал-инспектор артиллерии во время одной из своих поездок на фронт нашел на небольшом участке, недавно оставленной позиции около 8 миллионов вполне исправных патронов.

Такой разврат, естественно, передался с передовых позиций в тыловые части фронта, и повсюду началось безумное мотовство ружейных патронов».

Наконец, о босоногом воине,— сапожном» кризисе в войсках. За войну армия получила более 65 млн. пар сапог, причем на 1916 год пришлись 29 млн. пар. Износить такую прорву обуви было физически невозможно. Тогда, где причина? В своих мемуарах Брусилов дает ответ: это случилось не потому, что сапог было «слишком мало, а вследствие непорядка в тылу — чуть ли не все население России ходило в солдатских сапогах, и большая часть прибывавших на фронт людей продавала свои сапоги по дороге обывателям, часто за бесценок, и на фронте получала новые. Такую денежную операцию некоторые искусники умудрялись делать два-три раза. То же самое происходило и с одеждой, которую, не стесняясь,продавали, и зачастую солдаты, отправленные из тыла вполне снаряженными и отлично одетыми, обутыми, на фронт приходили голыми. Против таких безобразий никаких мер не принималось, или же были меры недостаточные и не дававшие никаких благих результатов».

Брусилов в мемуарах не уточнил, что это за «недостаточные» меры. Его приказы в бытность командующим 8-й армией, а затем главнокомандующим Юго-Западным фронтом красноречивы – все чины маршевых рот, прибывшие в части с недостачей в выданном им вещевом довольстве, получают по 50 розог. В отличие от мемуаров, где упоминание об этих воспитательных мерах опущено, в приказах утверждалось, что порка давала отличные результаты, воин приобретал уставной вид.

Таковы при самом беглом рассмотрении причины важнейших нехваток в русской армии в 1914 – 1915 годах. Они случились не потому, что страна исчерпала ресурсы, а явились следствием нараставшего хаоса, создаваемого в определенной степени умышленно соперниками царизма в правящих кругах. Эта тактика совпала с усиливавшимся отвращением к войне самых широких народных масс. Недостаток и перебои в боевом снабжении, раздутые буржуазной печатью, служили острым оружием для компрометации существовавшего строя. То, что в результате этого армия несла неоправданные потери, не волновало толстосумов. Сотни тысяч жизней русских людей приносились в жертву своекорыстным интересам буржуазии.

ГАНГРЕНА САМОДЕРЖАВИЯ

История вынесла суровый приговор российскому самодержавию. Царизм душил свободу, сковывал великую страну, лишал Россию возможности занять подобающее ей место в мире. В невероятно тяжелой схватке с трехсотлетним чудовищем революционеры никогда не делали акцента только на личностях, а вели беспощадную войну против самого института самодержавия. Агитация и пропаганда, возьмем в пример большевиков, не имела ничего общего с тем представлением о троне, которое захлестнуло Россию в годы первой мировой войны, типа «Царь с Егорием, а царица с Григорием».