1. Последнее королевство / 2. Бледный всадник (сборник)

Но Гутрум оказался прав. В Эофервике зрел заговор, хотя я сомневаюсь, что затеял его Эгберт. Это Кьяртан начал распускать слухи, будто Эгберт готовит восстание, и слухи так широко разошлись и репутация короля была настолько подпорчена, что однажды ночью Эгберт, опасаясь за свою жизнь, сумел усыпить бдительность стражи и сбежать с дюжиной соратников на юг. Его приютил король Бургред из Мерсии: хотя страна Бургреда и была завоевана датчанами, он сумел сохранить собственную гвардию, и этого было достаточно, чтобы защитить гостя.

Риксиг из Дунхолма, отдавший Рагнару захваченных монахов, был провозглашен королем Нортумбрии и наградил Кьяртана, позволив ему самому проверить все места, где могли скрываться мятежники, союзники Эгберта. Разумеется, никаких мятежников не оказалось, но Кьяртан все равно их «нашел». Он разгромил несколько оставшихся монастырей Нортумбрии, еще больше разбогател и сделался сборщиком налогов и главным советником Риксига.

Все эти события прошли мимо нас. Мы отпраздновали сбор урожая, и было объявлено, что на Йоль состоится свадьба Тайры и Анвенда. Рагнар попросил кузнеца Элдвульфа сделать для Анвенда меч, такой же, как Вздох Змея, и Элдвульф пообещал. Заодно он решил выковать для меня короткий меч, которым Токи советовал сражаться в клине; кузнец заставил меня самого бить молотом по скрученным железным прутам.

Всю осень мы трудились, и наконец Элдвульф выковал меч для Анвенда, а я с помощью кузнеца сделал себе тесак и назвал оружие Осиным Жалом. Этот короткий клинок мне не терпелось испытать на враге, и Элдвульф расценил мое нетерпение как глупость.

– Враги сами приходят в твою жизнь, – сказал он, – незачем их искать.

Свой первый щит я сделал в начале зимы: вырезал из липы, выковал большой умбон со штырем, который вставил в отверстие в дереве, покрасил щит черной краской и сделал металлическую окантовку. Щит получился очень тяжелым; потом я понял, как делать их более легкими, но в ту осень я не расставался с этим щитом, мечом и тесаком, привыкая к их весу, повторяя удары, выпады и мечтая.

Я ждал своего первого клина с тревогой и с нетерпением, потому что ни один мужчина не может считать себя воином, пока не сразится в клине, и ни один мужчина не считается настоящим воином, пока не сразится в передних рядах клина. Это было гибельное место, ужасное место, но, как последний дурак, я о нем мечтал.

Еще мы готовились к войне. Рагнар обещал Гутруму поддержку, поэтому мы с Бридой жгли еще больше угля, Элдвульф ковал наконечники для копий, топоры и ножи, а Сигрид радостно готовилась к свадьбе Тайры. В начале зимы состоялось сватовство: Анвенд в своей лучшей, старательно заштопанной одежде пришел к нам с шестью друзьями и робко попросил у Рагнара в жены его дочь Тайру. Все знали, кто станет ее мужем, но важно было соблюсти обычай. Тайра сидела между матерью и отцом, пока Анвенд обещал Рагнару, что будет любить, холить и защищать жену. Затем Анвенд предложил выкуп – двадцать монет серебром. Это была слишком большая цена, но, полагаю, она означала, что парень и в самом деле любит Тайру.

– Сойдемся на десяти, Анвенд, – сказал Рагнар со своей обычной щедростью, – а на остальные купишь новый плащ.

– Двадцать – в самый раз, – твердо проговорила Сигрид, потому что выкуп за невесту, хоть и отданный Рагнару, должен был после свадьбы перейти в собственность Тайры.

– Тогда пусть Тайра подарит тебе новый плащ, – сказал Рагнар, забирая деньги.

Потом он обнял Анвенда, и начался пир. После смерти Рорика Рагнар еще никогда не был таким счастливым. Тайра наблюдала за танцами и порой заливалась румянцем, встречаясь взглядом с Анвендом. Шести друзьям Анвенда (все они состояли в дружине Рагнара) полагалось находиться рядом с другом и на свадьбе, а после проводить Анвенда с Тайрой к брачному ложу: только когда они объявят, что Тайра стала ему женой, брак будет считаться свершенным.

Однако все это отложили до Йоля. Тогда Тайра выйдет замуж, состоится пир, зима пойдет на убыль, и мы отправимся в поход. Иными словами, мы думали, что мир всегда будет вертеться так, как раньше.

Но у подножия древа жизни Иггдрасиль над нами потешались три пряхи.

* * *

Я много раз видел, как празднуют Рождество при англосаксонском дворе. Рождество – это религиозный Йоль; англосаксы умудрились испортить зимний праздник поющими монахами, бормочущими священниками и чудовищно долгими церемониями. Йоль должен быть праздником, радостью, гореть теплым огоньком посреди холодной зимы; это время для того, чтобы вкусно поесть, ведь известно: впереди будет пост, когда запасы подойдут к концу, а льды скуют землю. Это время для того, чтобы веселиться и напиваться, чтобы вести себя легкомысленно и просыпаться наутро, гадая, полегчает ли тебе когда-нибудь. А англосаксы отдали праздник на откуп священникам, которые сделали его веселым, как похороны.