1. Выход воспрещен

А Кузьмич всю дорогу отдувается. Оба мы с ним ушибленные судьбой, так он еще и жену с двумя детьми тащит.

Причина моей невдолбенной популярности и внимания таких высокопоставленных людей как раз и заключается в идиотизме собственных родственников.

Итак, угадать, какие именно способности даст тот или иной деревянный брусок из Дремучего невозможно. Никак. Есть лишь одно граничное условие и одно исключение. Условие в том, что, упав на землю, артефакт, как повадились называть эту дрянь, начинает медленно терять свою энергию. Чем меньше энергии, тем ниже свечение, тем слабее изменения, так что запасти впрок эти деревянные «сокровища» невозможно. А вот теперь исключения – радужные бруски. На самом деле они ни хрена не радужные, а просто переливающиеся как придётся, но при этом дают наиболее… могучий эффект. Какой – предсказать нельзя. Артефакты подобного рода объявлены государственной собственностью, к распространению запрещены, при обнаружении во владении частного лица – 10 лет расстрела с конфискацией имущества. Чрезвычайно редкие и важные штуки.

Ну так вот, предки мои горемычные были учеными-фармацевтами. Никаких секретных проектов, никаких подписок о невыезде. Работали над оптимизацией состава некоторых таблеток, во благо народное. Квалификация у них была высокая, это да. И тут в нашу мирную счастливую жизнь вмешался случай в облике моего дяди, Никиты Павловича, человека мутного и замешанного, судя по обрывкам разговоров бати, которые я слышал, в разной противозаконной ереси. Промышлял он поиском и выносов этих сраных артефактов из Дремучего, профессионалом был редкостной моральной гибкости, то есть падлой. Но родственников любил.

Любовь это выразилась в том, что, придя как-то к брату в гости, говнюк подсыпал моим будущим родителям клофелинчику, а затем воткнул в каждого по радужному бруску. Инвестировал, гондон, то, что продать бы не смог.

Дальше начинается самое интересное. Сделав своё «доброе» дело, дядька смылся в дальние дали, забив жратвой холодильник и морозилку брату по самое небалуйся. А что, правильно же, период адаптации организма занимает порядка двух недель, так пусть облагодетельствованные ни в чем отказа не знают. Момент был выбран хорошо, будущие мои родители в отпуске были, так что всё по расчетам Никиты должно было пройти на «ура». Только вот этот дебилоид не знал, что мои отец с матерью (будущие) как нормальные врачи и жители этого

Советского Союза от неосапов хорошего ничего не видели. И не питали по отношению к ним никаких положительных чувств.

Что делают в таком случае два фармацевта, которым грозит вскоре превратится в «адаптантов»? (так называют тех, кто получил способности от контакта с деревяшкой) Правильно, они вскрывают свои аптечки, где за каким-то фигом у этих служителей Авиценны дохрена разных возбудителей, а после начинают трахаться как кролики, в надежде зачать ребенка до того, как артефакты полностью сработают. Резко трахаться, вяло трахаться, сонно трахаться, голодно, сыто, на полу, на диване… в общем, вам понятно, в каких обстоятельствах меня зачинали?

А подумать, ммать, что артефакты начинают работать сразу – это не. А знаете, почему? Потому что думать на эту тему опасно для психики, отчаянно желающей ребеночка. Шанс естественно размножиться у неосапа в самом лучшем случае, с самым идеальным партнером, в самый благоприятный момент – в два раза ниже, чем у среднестатистического человека. Обычно шанс равен где-то 5–10 процентам в общем по больнице. То есть, неосапиантов с полезными и невредящими способностями и так мало, их детей, то есть неосапов второго поколения вообще слезы, а уж неогенов третьего полный мизер. Шансы же у двух радужных адаптантов были строго отрицательными. Но, как выяснилось, это при полной активации.

А вот если трахаться, как не в себя, под возбудителями, когда это радужное дерьмо только начало перестройку организмов – шанс, безусловно, выше. Правда, как выяснилось на таком хорошем мне, получается в итоге невнятное, жуткое и напрягающее окружающих говно, от анализов которого ученые рвут на себе волосы, а затем рвут волосы и другим. Бесполезное, мутное, вертящее всю набранную по неогенам статистику, да еще и не вылупляющееся в полноценного неосапа. Обычно активация у второго поколения происходит, как только организм только созревает для размножения, в диапазоне от 11 до 16 лет. И то, шестнадцатилетки считаются перестарками с проблемами в потрохах и генах. А я же просто какой-то… ну, в общем, понятно, да?

Так что ребеночек в общем получился. Счастья полные штаны, дядю поймали и посадили, вокруг двух радужников танцуют качучу, ибо родителям перепало что-то прямо очень нужное стране и людям. А затем попытка похищения, маман или папан с перепугу что-то активировали, от чего их «шестерка» вместе с похитителями, асфальтом и куском бордюра буквально испарилась в воздухе, при этом рванув так, что вынесло стекла из окон на километр вокруг.