Я тут же вспомнил историю: демонстрация протеста курсисток у Казанского собора в Петербурге после начала русско-турецкой войны за освобождение славян в 1877 году. Из той же оперы и стремление социалистов к поражению собственной страны в русско-японскую или «германскую» войну, оправдание убийц чиновников до революции, одобрение Боровым и Козыревым бомбардировок НАТО в Югославии и т. д. Только в России «моральные авторитеты» готовы лобызаться с убийцами, которые унижают их страну.
Еще в сентябре 1994 года (за три месяца до событий) я написал короткую статью для «Известий»
Поэтому на следующий же день мы сделали коллективное заявление, в котором недвусмысленно говорилось, что:
мы, безусловно, поддерживаем действия Президента по восстановлению законности и порядка;
силовые методы означают не бомбежку и стрельбу, а специальные профессиональные действия;
все силовые министры должны быть уволены, так как не могут справиться с поставленной задачей;
военнослужащим, проходящим службу по призыву, делать в Чечне нечего.
Решиться на это было нелегко, так как абсолютное большинство либерально настроенной интеллигенции заняло прямо противоположную позицию. Нужно, мол, вести вечные переговоры с террористами, в том числе и о возможности предоставления Чечне независимости.
Я же всегда стоял и буду стоять на позиции территориальной целостности России и необходимости бороться с теми, кто попирает закон. Все отговорки и попытки интерпретации истории задним числом неприемлемы. Преступников надо всегда называть преступниками и пресекать их действия. Никто не имеет права быть выше закона.
Сколько грязи тогда вылилось на мою голову! Никто не хотел читать наши заявления дальше первой строчки и вникать в детали нашей позиции (что вообще характерно для России). Все вокруг начали усиленно играть в политические игры, прикрываясь весьма гуманными лозунгами. От коммунистов и явлинцев до гайдаровцев и демороссов — все были готовы жертвовать государством Российским для сиюминутной политической выгоды.
Любопытны обсуждения этого вопроса в Госдуме. Я, например, поддерживал предложения вынести вотум недоверия правительству за бездарную политику в Чечне, за неспособность принять необходимые меры. И что же? Все яростные критики власти быстро ушли в кусты. Я кричал с трибуны:
Мне не стыдно. У меня, видимо, другие принципы, не те, что у многих демократов. Мне не страшно называться одновременно и патриотом, и демократом. Я не боюсь высказывать свои взгляды открыто, даже если они многим не нравятся. Ложное понимание демократии так же опасно, как и антидемократичность.
Не секунды не сомневаюсь, какую позицию заняли бы по вопросу Чечни Петр и Екатерина Великие, Потемкин и Суворов, Александр II и П.Столыпин. Я буду в этом вопросе лучше с ними, нежели с В.Лениным и Л.Толстым, С.Ковалевым, К.Боровым и прочими «революционерами». Нет сомнения, что наши «аналоги» за рубежом (республиканцы и консерваторы — в США и Англии соответственно) в своих странах заняли бы ту же позицию.
Наверное, можно было промолчать и отсидеться в стороне, спокойно покритиковывая правительство вместе со всеми другими демократами. Но я бы тогда не смог спать спокойно и не был бы собой. Предательство собственных принципов разрушает характер человека.
Конечно, Россия потерпела поражение в чеченском конфликте. Конечно, никто из власть предержащих не взял на себя ответственность решительно действовать и подавить сепаратизм в зародыше. Российской армии не дали проявить себя и просто позорно «подставили».
К сожалению, выводы не делаются и сегодня. России плюют в лицо, а ее лидеры продолжают притворяться, что Чечня в составе России, и даже дают ей деньги «на восстановление». В то время как российским пенсионерам не выплачивают заработанные пенсии, наши деньги уходят преступникам типа Ш.Басаева и С.Радуева. Чечня получает от России помощь, а там находятся в заложниках сотни наших граждан! Можно представить себе такое братание с террористами в цивилизованных странах?
Сколько это будет продолжаться — неизвестно. Складывается впечатление, что мы должны на коленях благодарить чеченских террористов за каждое освобождение симпатизировавших им журналистов или других. Мне это напоминает дореволюционных богачей, которые финансировали революцию, а затем первые от нее страдали.