10 мифов Советской страны

Спектакль рассказывает о последних днях жизни Сталина — с 1 по 5 марта. По версии авторов, за это время он успел обвенчаться с молоденькой дочерью «врага народа», вспомнить всю свою жизнь (полностью подтвердив чуть ли не все интеллигентские мифы 60–х годов), разоблачить заговор Берии (или кого–то на него похожего), который хотел убить вождя при помощи шинели с радиоактивными пуговицами. В общем, насыщенную вел жизнь, содержательную.

В перерыве какая–то молоденькая работница театра спросила меня, как это соотносится с историей. Я ответил, что никак. По–моему, она удивилась.

Милые люди, они живут в постмодернистском мире, где реальность (историческая, социальная, даже географическая) не имеет никакого значения. Лишь бы кормили хорошо. А кормят неплохо — ведь замена истории пьяным бредом (подзаголовок названия спектакля: «Эпизоды истории под углом 40 градусов») — актуальная политическая задача, «позиция» не только театра, но и могучего культурного (или антикультурного) движения за разрушение рационального сознания и исторической памяти.

Этот спектакль — крайнее проявление более общей тенденции. История превращается в легенду, сказку, назидательную историю. В день смерти Сталина по ТВ выступает драматург Э. Радзинский с моноспектаклем о том, что Сталина убили. Вроде бы Берия. В ответ расходятся тиражи сталинистских книжек — Сталина убил Хрущев. Вино отравил. Сюжет описан еще Шекспиром.

И никто не доказал, что вообще было самоубийство. Но миф требует трагедии, а не драмы. Глядя на этот шабаш, невольно задумываешься —может быть, и юная работница «Современника», и Кваша, который вроде как всерьез «разбирался» в истории, обманулись, и авторы пьесы просто пародировали наше время с его презрением к истории. Может быть, они преследовали благородные сатирические цели? Вот только зачем было историков приглашать? Надо было — публицистов, драматурга Радзинского… Но те не поняли бы юмора. Ведь даже исполнители замысла восприняли шутку всерьез. Ибо безграмотность стала хорошим тоном, а логика и интерес к истине воспринимается как брюзжание зануд.

Расследователи смерти Сталина отдают предпочтение то одним свидетельствам, то другим. Поскольку они противоречат друг другу, конспирологам приходится обвинять кого–то во лжи. И этот кто–то, как правило, — Хрущев. Он и лицо заинтересованное (через четыре года победил в борьбе за власть — значит, заранее все просчитал), и неточности в его воспоминаниях есть. Остальные свидетели оказываются правы или нет постольку, поскольку их воспоминания соответствуют конструкции очередного мифотворца.