100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

— А ведь где-то близко…

— Совсем близко. На огородах, в западной части села. Ведет огонь прямой наводкой.

Генерал Цикало укоризненно посмотрел на меня, но объяснить ему, почему мы вынуждены использовать тяжелую артиллерию для стрельбы по танкам, я не имел времени…

— Алло! Слушаю!

Звонил как раз командир этой батареи. Он сообщил, что автоматчики противника приблизились к огневой позиции, не дают орудийным расчетам стрелять по танкам, пытаются прорваться к пушкам.

— К вам, — говорю ему, — уже направлена рота курсантов из учебного батальона.

Командир батальона капитан Месхи подтвердил, тоже по телефону, что курсанты уже гонят автоматчиков прочь от батареи. Таким образом, бросив в бой все, что было под руками, мы пока удержали Замоль.

— Что так торопишься говорить, Дмитрий Аристархович? — ответил я на вызов командира 7-й дивизии полковника Дрычкина. — Жмут сильно гитлеровцы?

— Напирают. Опять там же, севернее нас, на перекресток дорог. Тридцать танков, до двух батальонов пехоты…

— Держишься?

— Держусь. Может быть, подкрепите чем-нибудь?

— Только огнем. Больше ничего нет. Как у тебя связь с Павлом Ивановичем Афониным?

— У Павла Ивановича что-то непорядок. Он мне не отвечает. А у вас, вижу, бой идет на окраине?

— Да, артиллеристы охотятся за «тиграми»… Окажи содействие Афонину.

— Что там нового у Дрычкина? — спросил член Военного совета Шепилов.

— Опять — танки. Не пройдут. Там уже встали истребительные и гаубичные дивизионы. По этому же району даем сосредоточенный огонь тяжелых орудий… У Афонина вот что-то неясное…

Тут офицер-оператор доложил, что противник еще потеснил 5-ю дивизию. Афонина нет на командном пункте. Связи с ним нет!

Это был критический момент боя. Полки 5-й дивизии отходили правее и левее Замоля. Пехота и танки врага опять приблизились к южной околице села.

Тревожные сообщения поступали со всех сторон:

— Пятнадцать танков готовятся атаковать высоты 203 и 214…

— Тридцать бронеединиц и до двух батальонов пехоты движутся в направлении высоты 149…

— Десять танков с пехотой овладели северной частью села Баклаш. Отмечено движение до семидесяти автомашин, в том числе с орудиями на прицепе, и до сорока танков из Шереда на Замоль…

Наш командный пункт работал с полной нагрузкой. Начальник штаба Забелин вызывал авиацию бомбить эту колонну и подступы к высоте 149. Начальник оперативного отдела передавал командиру 5-й дивизии приказ восстановить положение к северу от деревни Баклаш. Корпусной инженер готовил резерв противотанковых мин.

В этот момент несколько снарядов разорвались близ нашего домика, а два угодили прямо в него, отвалив угол. Зазвенели и посыпались на пол стекла, пахнуло пороховой гарью. На улице началось движение. Машины, повозки выезжали из-под обстрела, связисты устраняли обрывы в проводной сети.

— Трудно управлять корпусом в таких условиях. Надо перенести командный пункт, — сказал член Военного совета Шепилов. — Запасный КП есть?

— Есть. В Патке.

— Готов к действию?

— Готов. Там уже сидит оперативная группа.

Шепилов позвонил командующему армией, обрисовал обстановку и, обернувшись ко мне, сказал:

— Командующий армией разрешил вам переместиться в Патку. А каким путем вы это сделаете? Не накроют вас огнем?

— Путь есть — в тыл от этого домика, а там — прямо по дороге…

На душе у меня сразу стало легче — с нового КП управлять корпусом будет гораздо удобнее.

Пока мы переезжали в Патку, начальник штаба генерал Забелин с несколькими офицерами оставался в Замоле, чтобы управление дивизиями ни на минуту не прерывалось».

Тем временем из 9-го горнострелкового корпуса СС в штаб группы армий «Юг» шли тревожные и неутешительные сообщения: «Боеприпасы пулеметам, минометам и артиллерии не поступали по воздуху с 9 января. Запасов снарядов и мин хватит только до 12 января. Продовольствия и горячего хватит только до 10 января. В Будапеште скопилось 3880 раненых, из которых 1400 не могут передвигаться сами. Положение критическое, надо срочно искать выход».

Принимая во внимание это сообщение, можно представить, в каком бедственном положении находилось гражданское население венгерской столицы. Особо плачевным оно было в тех районах, где шли затяжные бои. Один из подобных горожан вспоминал после войны: «Раздается грохот, и через всю комнату летят стеклянные осколки. Я бросаюсь на пол к стене. Первым движением я хватаю еду с плиты и прячусь под стол, где меня не может ничем задеть. Внезапно дом сотрясают два разрыва снарядов. Я бессильно лежу и ожидаю, что будет дальше. Чувствую лишь, как в разбитое окно врывается холодный воздух. В полумраке я не могу толком понять, что же произошло. Поскольку больше не было никаких взрывов, вскакиваю и несусь в подвал. Надо Посмотреть, что творится там. На темной лестнице сталкиваюсь с людьми, которые мчатся наверх… Из-под обломков мы вытащили двух женщин, которые были тяжело ранены».