100 ключевых моделей и концепций управления

Кроме того, Колб занимается описанием процессов. Когда мы переходим от конкретного опыта к размышлениям о нем, мы склонны к дивергенции. Когда мы переходим от аналитических наблюдений к абстрактной концептуализации, мы склонны ассимилировать информацию. Когда мы переходим от абстрактной концептуализации к активным экспериментам, мы склонны приспосабливаться. Два диагональных измерения представляют направления «абстрактное — конкретное» и склонность думать до или после события (эксперименты предшествуют размышлениям, а размышления возвращают нас назад). Это не просто пара дилемм, это еще и цикл познания, который включает разные стили, одновременно объединяя их. Такой подход кажется нам блестящим и глубоким.

Мы структурировали свою книгу как цикл познания, и Колб оказал на этот процесс большое влияние. Более того, стараясь решить дилемму, мы склонны мыслить циклически. Абстрактная концептуализация и конкретный опыт — разные стороны дилеммы, как показано на рис. 8.19.

Рис. 8.19. Объединение абстрактной концептуализации и конкретного опыта

Отметим, что неутомимый деятель, лишенный склонности к размышлениям, может «разворошить осиное гнездо» и это приведет к большим неудобствам, а любитель лежать на диване ограничивается пассивным наблюдением, не прибегая к активным экспериментам. «Размышляющий практик», по выражению Дональда Шёна, согласует два подхода, извлекая опыт из обоих.

Если взять абстрактную концептуализацию и довести ее до логической крайности, то мы получим умную, но не тяжелую работу. Если довести до крайности конкретный опыт, мы получим тяжелую, но не умную работу. Только сочетание двух этих принципов, как показано слева вверху, даст тяжелую и умную работу — то есть желаемый результат.

Эта теория показывает, что мы урегулируем контрастирующие ценности с помощью циклов познания, передвигаясь вверх и вниз по лестнице абстракции — то делая прогнозы перед событиями, то проводя анализ после них.

В поисках синергии: Рут Бенедикт, Абрахам Маслоу и Ричард Фуллер

Мы рассмотрели две модели познания c одним циклом — круг Деминга и круг Колба. Но, как нам известно благодаря Аргирису и Шёну, есть еще и вариант с двумя циклами. Мы обучаемся не на одном уровне, поскольку размышляем над этапами процесса и внедряем улучшения. В итоге мы приходим к необходимости объединить все части в целое и создать определенную гармонию между изменениями и улучшениями. Как сказал Аристотель, «целое больше, чем сумма его частей».

Таким образом, мы вернулись к вступлению, где говорили о том, что целый слон гораздо больше, чем сумма его частей, и слепоте тех, кто не может этого понять. Мы изучили случаи удивительной гармонии в природе. Мы поговорили о поисках смысла в большем целом и о том, как данные порой бывают всего лишь тенью реальности. Когда отдельные элементы сочетаются так, что происходит трансформация и оживает нечто целое, возникает синергия. Слово это происходит от греческого συνεργον, что означает «работать вместе». Пока мы живы, наши органы работают как единое целое. Когда мы умираем, они распадаются. Синергия — секрет жизни.

Слово «синергия», которым сегодня часто злоупотребляют при планировании корпоративных поглощений, впервые было использовано антропологом и фольклористом Рут Бенедикт для описания культурных моделей, которые позволяли некоторым индейским племенам сохранять силу духа.

Бенедикт, автора книги «Модели культуры» (Patterns of Culture), попросили изучить культуру нескольких племен, живущих в резервациях. Всем им был недоступен стиль жизни предков — охотников и собирателей. Почти все находились в плачевном положении, но были и исключения — и Бенедикт начала искать факторы, благодаря которым некоторые группы выжили.

Она протестировала около 20 переменных и с огромным разочарованием обнаружила, что они не позволяли определить причины счастья и отчаяния, несмотря на разительный контраст, очевидный любому стороннему наблюдателю. Дело всей ее жизни оказалось под угрозой. Особенно ее интересовали ценности, поддерживающие эгоистичное и альтруистичное поведение. Она ожидала, что альтруистичные племена будут счастливее эгоистичных, но это не подтвердилось. В очень несчастных племенах тоже превозносили альтруизм. Значительных различий не было.

Потом она поняла, что смотрела на части, а не на целое. Дело было не в силе той или иной ценности, а во взаимоотношениях между важными ценностями. В счастливых племенах любые проявления альтруистичного поведения быстро вознаграждались ответными действиями: эгоизм и альтруизм не оставались в своих границах. Те, кто давал что-то другим, в свою очередь, получали что-то в ответ. В несчастных племенах альтруизм, хотя он и считался положительным качеством, сразу же подвергался эксплуатации и требовал дальнейших жертв.