100 великих афер

Имеющиеся в литературе биографические сведения о Сулакадзеве крайне скупы. Известно лишь, что предки его, грузинские дворяне, прибыли в Россию вместе с царем Вахтангом VI при Петре Великом и здесь окончательно обрусели. Фамилию писали по-разному: Салакатцевы, Салакадзевы, Суликадзевы, Сулакадзевы. Отец Александра Ивановича проходил по статской службе в Санкт-Петербурге, затем занимал должность губернского архитектора в Рязани и вышел в отставку титулярным советником. Там, в Рязани, он женился на дочке местного полицмейстера С.М. Боголепова. От этого брака и появился на свет в 1771 году будущий мистификатор.

Александр Иванович Сулакадзев служил одно время в гвардии, потом женился и вышел в отставку. Он имел собственный дом в Семеновском полку.

Деятельность Сулакадзева, как мистификатора, началась еще в конце XVIII века. Во всяком случае, в первом десятилетии XIX века он был уже известным коллекционером, обладателем целого ряда «редкостей» и большой библиотеки. «Искусство ради искусства» – вот принцип собирания редкостей, который исповедовал Сулакадзев. Собирал он все – вещи, рукописные книги, и даже слухи. В архивах сохранилась его записная книжка со слухами, ходившими в Петербурге в 1824–1825 годах. В этой книжке, кстати, зафиксирован слух, послуживший Гоголю сюжетом его «Шинели».

В марте 1807 года Гавриил Романович Державин рассказывал друзьям об антикваре Сулакадзеве, владельце уникальной коллекции. Алексей Оленин, которого поэт пригласил осмотреть собрание, сообщил, что уже с ним знаком. Вот что писал Оленин о посещении «музея» Сулакадзева (в оригинале – Селакадзев): «Мне давно говорили о Сулакадзеве, как о великом антикварии, и я, признаюсь, по страсти к археологии, не утерпел, чтобы не побывать у него. Что же вы думаете, я нашел у этого человека? Целый угол наваленных черепков и битых бутылок, которые выдавал он за посуду татарских ханов, отысканную будто бы им в развалинах Сарая, обломок камня, на котором, по его уверению, отдыхал Дмитрий Донской после Куликовской битвы, престрашную кипу старых бумаг из какого-нибудь уничтоженного богемского архива, называемых им новгородскими рунами; но главное сокровище Сулакадзева состояло в толстой уродливой палке, вроде дубинок, употребляемых кавказскими пастухами для защиты от волков: эту палку выдавал он за костыль Иоанна Грозного, а когда я сказал ему, что на все его вещи нужны исторические доказательства, он с негодованием возразил мне: “Помилуйте, я честный человек и не стану вас обманывать”».

Однако Сулакадзев был известен не только как собиратель древностей, но и как ловкий мошенник. Он работал «на заказ», ориентируясь на спрос со стороны не очень сведущих, но богатых коллекционеров, желающих заполучить те или иные «древние письмена». Сожалея о том, что в столь известном произведении, как «Слово о полку Игореве», интригующая фигура Бояна упомянута лишь вскользь, Сулакадзев, обладавший незаурядным литературным талантом, сотворил «Боянову песнь Словену» («Гимн Бояна») – «предревнее сочинение от 1-го века или 2-го века». В древнеславянском гимне Бояна князю Летиславу, писанном на пергаментном свитке красными чернилами, буквами руническими Боян довольно подробно рассказывает о себе, что он потомок Славенов, что отец его был Бус, что старый Словен лично видывал его…

Полёт Крякутного

В то время считалось, что русский народ до христианства не имел письменности. Рукопись «Бояновой песни» опровергала общепринятое мнение. В письме от 6 мая 1812 года археограф и библиограф Болховитинов сообщал Городчанинову: «О Бояновом гимне и оракулах новогородских хотя спорят в Петербурге, но большая часть верит неподложности их… Дожидаются издания – тогда в публике больше будет шуму о них».

Сулакадзев сочинил также не менее поэтичное произведение «Перуна и Велеса вещания в Киевских капищах жрецам Мовеславу, Древославу и прочим». Вот как Сулакадзев описал этот памятник в своем каталоге: «Века в точности определить нельзя, но видимы события V или VI века… Писана стихами, не имеющими правила. Пергамент весьма древний, скорописью; и, видимо, не одного записывателя; и не в одно время писано, заключает ответы идолов вопрошающим – хитрость оракула видна – имена множества жрецов, и торжественный обычай в храме Святовида, и вся церемония сего обряда довольно ясно описана, а при том вид златых монет, платимых в божницу и жрецам. Достойный памятник древности».