100 великих любовников

В конце апреля Хемингуэя направили в клинику. Там писателя подвергли интенсивному лечению, в том числе и электрошоку. Эта процедура ослабила волю писателя и пагубно сказалась на его памяти.

В конце июня он потребовал отправить его домой. Его выписали, хотя Мэри и просила не делать этого. Преодолев на машине 1700 километров, они вернулись в Кетчум. Это было 30 июня. На следующий день супруги Хемингуэй встретились со своими друзьями. Казалось, ничто не предвещало беды.

2 июля 1961 года, в воскресенье, Хемингуэй встал, как всегда, рано. В доме еще все спали. Писатель одел свой красный халат, который в шутку называл, «императорским», и спустился в подвал дома. Там находилась комната, где хранилось оружие. Дверь оказалась запертой. Хемингуэй нашел ключи, выбрал двуствольное ружье, вложил в него два патрона и поднялся в свой кабинет. Тут он приставил дуло к голове и нажал на курок.

6 июля в полдень его похоронили в Солнечной долине, где он любил охотиться, на склоне зеленого холма, в виду далеких гор…

Согласно его завещанию, дом на Кубе и все, что было собрано в нем более чем за двадцать лет, – книги, картины, произведения прикладного искусства, охотничьи трофеи, а также знаменитая старая пишущая машинка были переданы его вдовой Мэри Хемингуэй в дар кубинскому народу.

ВОЛЬТЕР

(1694—1778)

Настоящее имя – Мари Франсуа Аруэ. Французский философ-просветитель, автор повестей «Макромегас» (1752), «Кандид, или Оптимизм» (1759), «Простодушный» (1767), трагедии в стиле классицизма «Брут» (1730), «Танкред» (1760), сатирических поэм, в том числе «Орлеанская девственница» (1735), публицистических, философских и исторических сочинений. Сыграл значительную роль в развитии мировой философской мысли, в идейной подготовке Великой французской революции. Из-за своей острой сатиры социального и политического зла был вынужден часто скрываться от своих врагов и дважды попадал в тюрьму.

Ни один поэт в мире не пользовался при жизни таким признанием, как Вольтер. Он был не просто знаменитостью, внушающей уважение только потому, что он – знаменитость. Перед ним преклонялись, словно перед Богом; его слово имело больше веса, чем слова всех высокопоставленных особ, включая короля и министров; почитатели его таланта ездили к нему на поклон, как правоверные мусульмане в святую Мекку. О роли Вольтера в культурной жизни прошлого столетия можно судить по письму Фридриха II Прусского, приглашавшего его в свои владения. «Вы, – писал король, – подобны белому слону, из-за обладания которым ведут войны персидский шах и Великий Могол, тот, кто его получил в конце концов увеличивает свои титулы указанием на то, чем он владеет. Когда вы приедете сюда, вы увидите начале моих титулов следующее: "Фридрих, Божьей милостью король Прусский, курфюрст Бранденбургский, владелец Вольтера"».

Разумеется, Вольтер пользовался большим успехом у женщин, хотя и не был красавцем. Знаменитая куртизанка Нинон де Ланкло обратила на него внимание, когда Вольтеру было всего десять лет (а ей восемьдесят). Она, вероятно, предчувствовала, что мальчик станет знаменитым и, когда ее последний поклонник, известный аббат Шатонеф, крестный отец Вольтера, представил ей ребенка, она подарила ему 2000 франков на покупку книг.

Первый успех пришел к Вольтеру рано. В семнадцать лет он написал оду в честь дофина и подарил ее старому отставному офицеру, который выдал ее при дворе за свою и в награду за это получил пенсию. Имя настоящего автора, впрочем, вскоре стало известно, и молодой поэт начал бывать в высшем свете. Он был частым гостем в кружках Герцога Вандомского и принца Конти. К этому времени он закончил свое программное произведение «Эдип», написанное по образцу трагедий Софокла. К его величайшему удивлению, «Эдип» не был поставлен на сцене французского театра, так как в нем не оказалось требуемой уставом театра любовной сцены. Тогда он представил его в академию, чтобы получить премию на конкурсе, но и премию получил автор какого-то посредственного произведения. Оскорбленный, негодующий молодой поэт (тогда его еще звали Аруэ: дворянское имя Вольтер он присвоил себе позднее) написал несколько язвительных стихотворений против театра и академии, но отомстил этим не столько им, сколько себе, так как вынужден был бежать от грозившей ему тюрьмы.