Читаем 100 великих любовниц полностью

100 великих любовниц

«Предпочитаю мужчину с большим умом, а не с большими причиндалами», — любит повторять она, перед тем как вспомнить о «гениальном опыте», которым была её встреча с Вуди Алленом, что «сравнимо в области секса с потерей девственности». Дважды разведённая актриса, чьи взрывы частной жизни продолжают в горьких словах появляться в журналах, без всякой снисходительности смотрит на неудачи в сентиментальной жизни: «Я всегда предпочитала заниматься любовью дома и быть одетой на работе».

Шарон не скрывает свой возраст. Если она, похоже, наилучшим образом перешла из разряда старлеток с распущенным шиньоном в разряд актрисы, которую ценят ей подобные, то она продолжает видеть в провокации инструмент своей славы. «Женщина, которой под сорок, значительно более эротична, нежели все двадцатилетние, вместе взятые», — считает она. Глядя на неё, с этим невозможно не согласиться.

Список известных мужчин, которых она «заманила» в свои объятия, более чем солиден. «Соблазнение — это самое приятное, что может быть в жизни женщины. Она может простить мужчине то, что он её не удовлетворяет, — к этому можно приспособиться. Но, что женщина действительно не прощает, так это то, что мужчина не способен её соблазнить. А уж если ей самой не удаётся соблазнить мужчину, она будет мстить ему жесточайшим образом… В первобытные и античные времена существовало только соблазнение. Не было любви, не было излияния чувств, никому не требовался психоанализ, благодаря которому и живёт дурацкий миф о любви. Первым, у кого возникла потребность любить и быть любимым, был, по-моему, Христос. Тогда и появилось это идиотское выражение: „Я тебя люблю“».

В одном из многочисленных интервью она заметила, что «мужчины не выносят гремучей смеси ума и красоты». По мнению леди-вамп, мужчины сегодня стали слишком пугливыми, они стали бояться женщин. И особенно они опасаются закручивать роман с сильной женщиной, так как он представляет угрозу их мужественности. «У меня было много мужчин, но ни один из них ни на сексуальном, ни на эмоциональном уровне мне не был интересен. Я уже стала терять надежду на то, что в природе существуют мужские экземпляры, обладающие одновременно страстностью и трогательной уязвимостью. Перечисленные выше качества, как вы понимаете, мне симпатичны. Мужчины действуют большей частью как приматы. Грубо и прямолинейно. Такие, как я, наводят на них страх, потому что я решительна, знаю, чего хочу. Они этого не любят, они предпочитают „вторичность“ женщин во всём. Центр их мышления находится ниже пояса — „этим“ они воспринимают окружающий мир. Женщина — существо более тонкое и сложное, верное… В любви она полностью отдаёт себя, а не так фрагментарно, как мужчина».

Для неё вообще стало проблемой найти относительно нормального мужчину, поскольку все её воспринимают секс-маньячкой, постоянно валяющейся в постели голой и изнывающей от желания заняться любовью. В действительности же она предпочитает читать в постели сценарии, причём в пижаме.

Большинство мужчин с ней чертовски любезны. Но «все эти мужчины хотят не спать со мной. Они лишь хотят, чтобы другие поверили, что они со мной спали. Вот такова судьба в Голливуде блондинки, имеющей власть».

Шарон Стоун испытывает наибольшее уважение к тем мужчинам, которые могут доминировать, но это большая редкость. При этом называет одно имя — Мартин Скорсезе, гением которого она восхищается.

О ней знают всё. Или почти ничего. Дива спит с пистолетом под кроватью, любит жаркое по-дофински, обожает Ирландию, аргентинского писателя Габриэла Гарсия Маркеса и далай-ламу, балуется акварелью и импровизирует в фотографии, когда не снимается в фильме. И сходит с ума от Жерара Депардьё: «Не представляю себе более сексуального мужчину. О этот грубовато-деревенский стиль… Да, я хотела бы сниматься с ним в одном фильме, да нет же, я хотела бы с ним всего-всего самого разного!»

Шарон Стоун признаётся, что чертовски приятно быть знаменитой. «Я теперь могу мучить мужчин совсем другого уровня. Мужчин из „высшей лиги“, которым сначала нужно привыкнуть к поражениям».