100 великих оригиналов и чудаков

Агриппа Неттесгеймский (1486–1535) был характерной личностью той эпохи — философ, медик, мистик и отчасти авантюрист.

В поисках счастья и приключений вступил он в австрийскую армию, воевал в Испании, Италии, Голландии; учился в Парижском университете и, обвинённый в ереси, бежал в Англию. Преподавал теологию в Кёльне, служил при дворе императора Максимилиана, изобретал военные машины, читал лекции в Италии, был лейб-медиком матери французского короля, практиковал как врач в Антверпене, получил должность придворного историографа императора Карла V, бедствовал в Милане, сидел в тюрьмах Брюсселя и Лиона.

Он написал трилогию „Сокровенная философия“ — первую сводку „оккультных наук“ (магии, алхимии, астрологии и других). Утверждал, что всё в мире взаимосвязано, а потому через самое малое (например, заклинания) можно воздействовать на великое.

В легендах Агриппа представлен магом и повелителем демонов: он мог вроде бы читать одновременно лекции в разных городах, превращать навоз в золото и обратно, демонстрировать в зеркале лик умерших, повелевать демонами, а на диске Луны наблюдать события, происходящие в любом конце Земли.

„Его занимала… — по словам поэта Валерия Брюсова, — борьба с очевидностью“. Как адвокат он защищал деревенскую женщину, обвинённую в колдовстве, и выиграл процесс. Ради заработка занимаясь составлением гороскопов, в письме другу признался: „О, как часто приходится читать о неодолимом могуществе магии, о чудодейственных астрономических таблицах, о невероятных превращениях, достигаемых алхимиками… Но всё это оказывается пустым, выдуманным и лживым, если принимать сказанное буквально… В нас самих, говорю я, скрыт тот таинственный делатель чудес“.

Сказки об Агриппе укрепляли веру в оккультизм. Хотя сам он — человек умный и образованный — не очень-то верил в него.

В романе „Гаргантюа и Пантагрюэль“ Франсуа Рабле (1494–1553) высмеял своего старшего современника Агриппу в образе астролога, физиогномиста, хироманта Гер-Триппы. Получив богатые дары, этот чародей предсказал умному прохвосту Панургу всяческие неприятности, предлагая гадания не только по руке и по звёздам, но и на огне и воздухе, на воде и зеркале, на сите и муке, на костях и сыре, на ладане и ослиной голове и на многом другом, заранее предполагая один и тот же ответ. В другом месте романа Панургу гадают на Волшебной Бутылке, которая издаёт лишь звук „Тринк!“, после чего с помощью толстых фолиантов гадатель долго растолковывает всю мудрость такого ответа.

Агриппа рассуждал логично. Если в мире всё взаимосвязано, а человек — микрокосм, часть мирового порядка, то не только окружающее влияет на человека, но и его духовные силы воздействуют на окружающий мир. Связи человека с Вселенной могут выражаться в знаках, начертанных на небесах, которые разгадывает астрология. Незримыми духами природы можно овладеть при помощи магических заклинаний и манипуляций, ибо Слово обладает божественной силой.

Оккультизм оказался привлекательным для многих исследователей. Он давал надежду на осуществление алхимической мечты о философском камне, превращающем простые металлы в золото; о панацее, излечивающей от всех болезней; о предсказании будущего по расположению звёзд и планет…

Оккультная философия вдохновляла многих учёных на новые искания. Под её влиянием богатые люди выделяли средства на лабораторные работы химиков и наблюдения астрономов, на медицинские исследования.

Но вот прошла пора мечтаний и надежд. Стала проясняться печальная истина: невозможно сотворить философский камень, создать панацею, точно предсказать судьбы людей, народов, государств. Оккультизм не прошёл проверки на опыте. Те самые науки, развитие которых поощряла оккультная философия, по мере накопления знаний стали её опровергать.

Учёные были бы рады открыть потаённые законы природы с помощью „оккультных знаний“ и приложили для этого немало усилий. Не их вина, что такие надежды не оправдались.

Такая ситуация обычна. Выдвигается много гипотез (основанных на фактах предположений), создаётся немало теорий (доказанных закономерностей). Но со временем большинство гипотез отбрасываются, а теории сдаются в архив истории науки. Наука — это движение от незнания к знанию, а от знания к новому незнанию на более высоком уровне. Порой приходится отказываться от того, что ещё недавно казалось неопровержимой истиной или заманчивой перспективой.

Бывает и так, что научные знания превращаются в сокровенные. Ведь некоторые научные теории или гипотезы встречают яростное сопротивление со стороны невежественных людей или религиозных фанатиков. Четыре столетия назад Иоганн Кеплер написал в приложении к своей научно-фантастической статье „Сон, или Посмертное сочинение о лунной астрономии“: „Покуда невежество живёт среди людей… небезопасно раскрывать во всеуслышанье тайные первопричины вещей“.