100 великих спортивных достижений

Судьям пришлось измерять результат обычной рулеткой. Трибуны затаили дыхание, предчувствуя, что сейчас произойдет нечто небывалое. На табло появились цифры 8 метров 90 сантиметров, и Олимпийский стадион в Мехико в едином порыве встал.

Роберт Бимон

Это был не просто мировой рекорд – чернокожий американский атлет Боб Бимон превысил прежнее рекордное достижение сразу на 55 сантиметров.

В истории легкой атлетики еще не было ничего подобного. Мировой рекорд по прыжкам в длину рос постепенно, сантиметр за сантиметром. От результата легендарного Джесси Оуэнса 8 метров 13 сантиметров, показанного в 1935 году, за три последующие десятилетия рекорд, не спеша, продвинулся лишь на 22 сантиметра. Неудивительно, что фантастическое достижение Боба Бимона сразу же окрестили «прыжком в XXI век».

Забавно, но после своего фантастического прыжка Боб Бимон оказался последним, кто понял, отчего так волнуется Олимпийский стадион. Оказывается, он не знал метрической системы мер, привыкнув к американским дюймам и ярдам, и цифры 8, 90 на табло ему ничего не говорили.

Лишь когда к нему подбежал прежний рекордсмен и товарищ по команде Ральф Бостон и объявил Бимону, что тот прыгнул на 29 футов 2,5 дюйма, новый рекордсмен мира и олимпийский чемпион бросился на колени и стал целовать мокрую от дождя мексиканскую землю.

В тот день в секторе для прыжков в длину уже никто не помышлял о продолжении борьбы. Хотя соперники у Бимона были отменные. Тот же Ральф Бостон, прежний мировой рекордсмен, и тот же Игорь Тер-Ованесян, «соавтор» рекорда Бостона.

Новый фантастический результат уже не давал никакого стимула для дальнейшего состязания. И Тер-Ованесяну, и Бостону было понятно, что даже приблизиться к новому мировому рекорду совершенно невозможно. Причем не только здесь, на Олимпийских играх в Мехико, но и вообще в ближайшие годы.

В итоге Ральф Бостон остался на мексиканской Олимпиаде только третьим с результатом 8 метров 16 сантиметров, а Игорь Тер-Ованесян даже четвертым, прыгнув на 8 метров 12 сантиметров. А вторым вслед за Бимоном стал прыгун из ГДР К. Беер с результатов 8 метров 19 сантиметров. От победителя он отстал на 71 сантиметр. И такого разрыва между чемпионом и серебряным призером тоже еще не было ни на одном из соревнований мирового уровня.

Позже советский легкоатлет Игорь Тер-Ованесян рассказывал, что сильнейшие прыгуны мира, готовясь к Олимпийским играм в Мехико, понимали, что победить можно будет, только установив новый мировой рекорд. Но он виделся им где-то на отметке восемь с половиной метров. Сам Игорь Тер-Ованесян находился тогда в прекрасной форме и был готов прыгнуть именно на 8 метров 50 сантиметров.

«На тренировках, – вспоминал он, – я, правда, с заступом, прыгал и на 8 метров 60 сантиметров и говорил себе, что не должен пугаться, если кто-нибудь из прыгающих передо мной преодолеет восемь с половиной, это было и мне по силам».

Главным своим соперником Тер-Ованесян, разумеется, считал Ральфа Бостона – олимпийского чемпиона 1960 года и серебряного призера 1964 года, с которым уже восемь лет вел спор за звание лучшего в мире прыгуна в длину. Приходилось, конечно, опасаться и англичанина Линна Дэвиса, олимпийского чемпиона 1964 года, однако перед мексиканской Олимпиадой тот никак не мог похвастать хорошими стабильными результатами.

О Бимоне же никто толком ничего не знал. Даже Ральф Бостон, неопределенно пожал плечами, когда Тер-Ованесян спросил его о возможностях этого негритянского спортсмена.

Сам момент фантастического прыжка Игорь Тер-Ованесян тоже очень хорошо запомнил. Старт соревнований прыгунов в длину затягивался, и когда они начались, небо заволокло тучами – было ясно, что собирается дождь. Тер-Ованесян вспоминает, что ему очень хотелось прыгнуть до того, как начнется дождь, чтобы показать хороший результат.

Бимон же прыгал одним из первых, и в самый момент прыжка погода словно улыбнулась ему. Невидимая рука «притормозила» дождь, стих ветерок, и в это время американец начал свой разбег. Когда он взмыл в воздух и на мгновение «завис» в полете, стало ясно, что прыжок получился сверхдальним. «Парашют», как прыгуны в длину называют этот момент зависания в воздухе, получился у Бимона таким долгим, какого, по словам Тер-Ованесяна, ему видеть до той поры не приходилось.

Объяснить, как удался этот фантастический «прыжок в XXI век» никому прежде неизвестному атлету, попробовали сразу же после игр XIX Олимпиады. Тренеры, собравшиеся на конференцию, посвященную ее итогам, пришли к парадоксальному выводу, что Боб Бимон все… делал неправильно. Разбег у него никогда не был стабильным, он отталкивался то левой, то правой ногой. Случалось, он то не доходил до бруска, то заступал за него. В полете Бимон совершенно не умел управлять своим телом. В Мехико он сделал пять прыжков, и ни один не походил на другой…

В конце концов феномен прыжка приписали небывалому, фантастическому стечению обстоятельств – здесь и точное попадание Бимона на планку, и угол вылета, и вес атлета, и даже разреженный мексиканский воздух.