100 великих узников

Отец Анны Болейн не был арестован и даже ни в чем не обвинялся, но он так испугался самой возможности ареста, что не посмел ни о чем просить короля, справедливо рассудив: чем меньше будут вспоминать о нем, тем лучше. А дочь? Что же: если она не сумела удержаться на вершине власти, значит, сама виновата в случившемся. Другие придворные тем более не стали вступаться за Анну, и скорбел о ней только Томас Крэнмер, архиепископ Кентерберийский. Он даже намекнул королю, что, быть может, тот совершает ошибку: «Я в такой растерянности, что ум мой пребывает в смущении, ибо ни о ком из женщин не придерживался я мнения лучшего, нежели о ней, каковое побуждает меня думать, что она невиновна». Но Генрих VIII желал верить в виновность Анны, и архиепископ не отважился на большее, чтобы его самого не признали сторонником королевы. Король позаботился и о том, чтобы друзья Анны не докучали ему просьбами или какими-либо сведениями о ней, которые могли бы заставить его передумать.

Суд проходил в королевском зале Тауэра, куда набились 2000 зрителей. Анна вошла, сохраняя спокойствие и хладнокровие в течение всего времени, пока Т. Кромвель зачитывал обвинение. Королеву обвинили в прелюбодеянии и измене, будто она соблазняла мужчин «посредством бесстыдных речей, подарков и прочих дел», и они «по причине подлейшего подстрекательства и приманивания помянутой королевы поддались и склонились на уговоры». Впоследствии же королева и ее любовники «помышляли и раздумывали о смерти короля», после чего она пообещала выйти замуж за одного из них, как только Генрих VIII умрет. А выкидыши у нее случались оттого, что королева удовлетворяла свою похоть во время беременности. Анну обвиняли даже в том, что король, узнав о ее распутстве, сильно огорчился, и эта печаль доставила ему телесные повреждения.

Ее обвинили также в том, будто она отравила королеву Екатерину Арагонскую и замышляла отравить ее дочь Марию. На это Анна отвечала категоричным «Нет!». Многие зрители, пришедшие на суд, чтобы потешиться над падением королевы, и не сомневавшиеся в ее распутстве, уже тогда были тронуты явно нелепыми обвинениями в ее адрес и несправедливостью суда. Но суд и присяжные заседатели все равно сочли ее виновной и приговорили к смерти через сожжение или обезглавливание – «на королевское усмотрение».

Настроение Анны в оставшиеся ей дни часто менялось: то ей казалось, что Генрих VIII отменит приговор и отправит ее в монастырь, то она начинала представлять картину своей смерти, а то заливалась смехом и уверяла, что ее новое прозвище Anna Sans Tete (Анна без головы). Много времени проводила она за молитвой, находя утешение в религии, которая всегда много значила для нее. Тюремщик Кингстон свидетельствовал: «Мне довелось видеть множество мужчин, да и женщин, в ожидании казни, и они печалились и скорбели. Эта же дама находит смерть радостной и приятной». Последние часы, отпущенные ей для земной жизни, Анна провела перед распятием. Она очень ослабела и часто падала в обморок. Но когда узнала, что король все равно решился ее казнить – виновата она или нет, мужество вновь вернулось к ней.

Смерть пришла за Анной 19 мая 1536 года. Тюремщик мягко объяснил ей, что смерть будет безболезненной, так как король призвал палача с мечом, и меч быстрее сделает свое дело, чем топор. Анна провела руками по шее и рассмеялась: «Я слыхала, что палач – искусник, а шея у меня тонкая».

Т. Кромвель и некоторые его сторонники желали тайной казни, но, несмотря на принятые меры, народ все же собрался. Королева была одета в серое платье, отороченное мехом горностая; волосы, убранные под сетку, обнажали ее белую шею. Эшафот специально сделали таким низким, чтобы люди не могли видеть казнь во всех подробностях, но двум женщинам позволили остаться при Анне до последней ее минуты. Она попросила прощения у всех, кого когда-либо обидела; и сама прощала всем – даже убийцам, предававшим ее смерти. Она очень жалела короля, но ни в чем не упрекала его. Отблеск солнца блеснул на лезвии поднятого меча, – и голова Анны Болейн покатилась в сторону от плахи…

«Неисправимый» Мигель Сервет

Мигель Сервет родился в 1511 году в Испании, в семье нотариуса, ревностного католика. Отец его был достаточно образованным человеком и стал первым учителем для сына, а потом отдал его в школу. Учителя высоко оценивали способности подростка, который выделялся среди других учеников необыкновенной памятью (он овладел латынью, греческим и еврейским языками), живостью воображения и сердечностью. Когда Мигелю исполнилось 15 лет, отец отправил сына в Тулузский университет, чтобы тот приобрел там профессию юриста. Сервет был пытливым, старательным и упорным студентом, именитые профессора замечали его усердие и прочили ему успех в будущем, однако обстоятельства сложились иначе.

^{Мигель Сервет. Гравюра XVI в.}