100 великих узников

27 ноября 1674 года все улицы, прилегающие к Сент-Антуанскому предместью, были заняты солдатами французской гвардии Много народа теснилось в этой части города, с нетерпением и страхом ожидая свершения казни. На площади в Бастилии возвышались три эшафота, посреди них стояла виселица. Ровно в 13 часов дня в камеру де Рогана вошел комендант Бемо и, низко поклонившись, попросил узника ввиду приближающейся смерти сделать последние распоряжения. Услышав это, шевалье стал снова проклинать короля и его министров, но потом мало-помалу успокоился, не желая, чтобы в его негодовании увидели отсутствие мужества.

В половине третьего часа де Роган велел обрезать себе волосы, позволил связать руки и вышел из Бастилии, высоко подняв голову и ни на кого не обращая внимания. За ним шли солдаты, затем — кавалер де Прео, который, несмотря на нестерпимые мучения, шел пешком. Потом показалась тележка, в которой сидели маркиза де Виллар и Афиниус ван ден Энден. Несчастный, изуродованный старик был так слаб, что его поддерживали тюремные сторожа. Каждого из осужденных поставили перед своим эшафотом.

Де Роган спокойно выслушал приговор, потом, оттолкнув палача, взошел на эшафот и опустился на колени. Ему завязали глаза, и палач одним ударом отрубил шевалье голову. Кавалер де Прео не спускал глаз с маркизы, которая стояла напротив него и говорила ему последнее «Прости!» Он не захотел, чтобы ему завязывали глаза: голова его скатилась на землю, ее подняли и снова бросили на эшафот.

Храбро взошла на эшафот и маркиза де Виллар. Она встала на колени и стала молиться, а через несколько минут и ее голова скатилась на землю. Теперь наступила очередь Афиниуса ван ден Эндена, который с нетерпением ожидал минуты своей смерти. Но палач, утомленный тремя предыдущими казнями, не торопился. Однако через несколько минут смерть наступила и для ван ден Эндена…

Тела де Рогана и маркизы де Виллар отдали родственникам, которые выпросили у короля эту милость. Кавалера де Прео и Афиниуса ван ден Эндена раздели тотчас после казни, и тела их бросили в телегу вместе с виселицей, плахой и досками с эшафотов…

Царевна Софья

Царь Алексей Михайлович умер, не оставив распоряжения, кто же должен будет занять престол. Наследник престола — царь Федор Алексеевич — скончался, тоже не утвердив за Петром царского достоинства, и царевна Софья подняла стрельцов на бунт. В середине мая 1682 года по полкам проскакали П. Толстой и А. Милославский с криками, что Нарышкины задушили царевича Ивана Алексеевича. Этих вестников явно ждали, и вскоре все стрелецкие полки, кроме Сухаревского, собравшись с иконами, хоругвями и в полном вооружении, двинулись к Кремлю. Всем встречным они объясняли: «Идем выводить изменников и губителей царского рода!» Появление живого царевича Ивана Алексеевича смутило их ненадолго.

«Не убили, значит, потом убьют!» — рассудили стрельцы и начали резню, продолжавшуюся несколько дней. Они были убеждены, что не бунтуют, а наоборот — спасают государство от изменников. Всех убитых стаскивали на Красную площадь и разрубали на части, а народ кричал: «Любо! Любо!» Если кто-то вздыхал или молчал, тех тоже убивали.

Удовлетворив свое мщение, стрельцы остались довольны. Дорога была расчищена для Софьи, и в конце мая 1682 года они потребовали: «Да здравствует царь Иоанн! С прочими изменниками да будет воля его! Мы готовы умереть за царя нашего, за обоих цариц, за царевну Софью и царевича Петра!»

Таким образом, царевич Иоанн был возведен в царское достоинство против желания своего. Он любил своего брата и охотно уступал ему права на царский престол, окруженный опасностями.

— Я не отрицаюсь, — говорил он запинающимся голосом стрельцам, — исполнить ваше желание и быть царем вашим. Но из снисхождения ко мне допустите любезного брата моего, Петра, царствовать со мною.

23 мая стрельцы прислали выборных с сообщением: они хотят, чтоб царствовали оба брата вместе, в противном случае опять устроят бунт. Для решения такого великого дела был созван собор, на который сошлись патриарх, архиереи и выборные от разных чинов города Москвы. Через три дня дума вместе с патриархом и архиереями решила: Иоанну быть первым царем, а Петру вторым, о чем и было объявлено народу. А 29 мая было объявлено, что правительство из-за молодости обоих государей вручается сестре их — царевне Софьи. Такого на Руси еще не было, но быстро отыскали примеры в истории: толковали, например, о фараоне и Иосифе, а в Риме дева Пульхерия правила вместо малолетних братьев Аркадия и Гонория.