100 великих военных тайн

К сожалению, Армия Крайова не предприняла никаких мер для того, чтобы установить связь с десантом и согласовать боевые действия. А может быть, просто не имела возможности? Трудно сказать, но за сутки до переправы, по приказу Бур-Комаровского, немцам был сдан единственный проход, соединявший район боев с центром города, где размещался штаб Армии Крановой. По словам маршала Рокоссовского, «десантные подразделения польской армии высаживались на участках берега, которые должны были быть в руках повстанческих отрядов. И вдруг оказалось, что на этих участках – гитлеровцы».

Очевидцы вспоминали: бои были страшные, они велись в нечеловеческих условиях до последнего бойца. У людей не выдерживала психика. 22 сентября пал последний – Чернякувский плацдарм. Потери 1-й армии Войска Польского и 1-го Белорусского фронта были огромны. Поляки потеряли 6500, а 1-му Белорусскому фронту этот отчаянный штурм обошелся в 10 тысяч убитых.

Представитель Ставки маршал Жуков, прибыв в полосу действий 1-го и 2-го Белорусских фронтов, сразу побывал в 47-й и 70-й армиях, которые вели тяжелые бои по удержанию и расширению плацдармов на реке Нарев. Войска успеха не имели и несли большие потери. Только 2-я танковая армия потеряла 500 танков и самоходных орудий. Жуков пришел к выводу о необходимости прекращения этих бесплодных атак, закрепления на достигнутых рубежах и подготовки новой наступательной операции. С этим был согласен и Рокоссовский, но по требованию Ставки он был вынужден продолжать попытки наступать. В тот момент Жуков стал на сторону Рокоссовского, и тогда Сталин вызвал обоих в Москву.

Жуков вспоминал: «Позвонив Верховному и доложив обстановку, я просил его разрешения прекратить наступательные бои на участке 1-го Белорусского фронта, поскольку они были бесперспективны, и дать приказ о переходе войск правого крыла 1-го Белорусского и левого крыла 2-го Белорусского фронта к обороне, чтобы предоставить им отдых и произвести пополнение». Находясь в августе 44-го у стен Варшавы, Жуков, безусловно, помнил трагическую судьбу, постигшую в августе 1920 года Западный фронт и его командующего М.Н. Тухачевского. Ситуация складывалась похожая. Тогда Красная армия на волне летнего наступления оказалась под Варшавой в отрыве от тылов на 500 километров, ощущая крайнюю усталость войск и недостаток сил. Этим сразу же не преминули воспользоваться легионы Пилсудского, нанеся 14–16 августа 1920 года контрудар и отбросив РККА на линию Брест – Липск. Советская Россия была вынуждена подписать Рижский мирный договор, потеряв на 19 лет Западную Белоруссию и Украину. Помня о той неудаче, Жуков настойчиво отговаривал Сталина от неподготовленного наступления. Однако даже зная точку зрения Жукова и прислушиваясь к его советам, Сталин и Молотов продолжали оказывать сильнейший нажим на двух маршалов, требуя от них продолжения наступления и обещая при этом усиление авиацией, артиллерией и танками. Но маршалы стояли на своем. Видимо, на Сталина больше всего подействовал аргумент Жукова о том, что плацдармы северо-западнее Варшавы в оперативном отношении не очень-то и нужны, поскольку в последующем брать Варшаву придется с юго-запада. После долгих препирательств Верховный наконец принял предложение своего заместителя о целесообразности перехода войск к обороне.

Поляки обреченно сражались один на один с гигантской военной машиной, упорно продолжая борьбу в надежде если и не на советские войска, то уж на союзническую поддержку с воздуха – точно. Союзники, обещавшие помочь восставшим, пытались сделать это в августе 1944 года. Первые полеты начались в ночь с 4 на 5 августа. Рейды в Польшу осуществляли главным образом польские и южноафриканские экипажи. За весь период английских воздушных рейдов из 637 польских летчиков было сбито 16 экипажей, 78 человек погибло. Как отмечал британский маршал авиации Джон Слессар, результаты помощи были несоизмеримы с риском и потерями. При исключительно больших материальных затратах лишь половина сбросов попала в руки поляков. Последние рейды с британских авиационных баз к Варшаве были осуществлены в ночь на 11 сентября 1944 года.

Если бы самолеты союзников взлетали с какого-нибудь более близкого аэродрома, возможно, их помощь оказалась бы более действенной. Но Сталин запретил приземляться чужим самолетам в тылу советских войск, используя для этого аэродромы под Полтавой. Он, разыгрывая свою карту и оставаясь непреклонным в оценке восстания, считал, что прямое втягивание СССР в варшавские события недопустимо. Об этом Сталин сообщил Черчиллю, считая, что его непримиримая политика в отношениях с Западом и идущей тогда в фарватере лондонских властей Польши одержала триумф.