100 великих военных тайн

Весьма неприятным фактом для рейхсфюрера оказалось то, что незадолго до восстания представители Главного имперского управления безопасности с его ведома вели с пленными высшими офицерами Армии Крайовой переговоры о совместной антибольшевистской борьбе. Теперь эти переговоры могли скомпрометировать Гиммлера, поэтому он тут же приказал немедленно расстрелять партнеров по переговорам, среди которых находился и один из руководителей Армии Крайовой Стефан Ровецкий.

Вообще, по мнению Гиммлера, восстание с исторической точки зрения являлось благом. Он докладывал Гитлеру: «…пять-шесть недель боев, но зато будет ликвидирована Варшава - столица, голова и интеллект этого бывшего 16-17-миллионного народа поляков, народа, который вот уже 700 лет блокирует нам дорогу на Восток». Фюрер с ним согласился.

Тем временем Сталин заявил своим западным союзникам, что не желает иметь ничего общего с «варшавской авантюрой», однако согласился принять представителя польского правительства Станислава Миколайчика. Последний, очень надеявшийся на успех восстания, намеревался объявить Сталину о том, что Варшава освобождена и в столице Польши уже функционирует правительство. 26 июля перед выездом в Москву для переговоров с советским правительством Миколайчик приказал своему уполномоченному в Польше, делегату правительства Я. Янковскому, начать восстание в установленный по своему усмотрению срок, заявив, что оно будет «сильным аргументом» на московских переговорах.

На основе фондов Архива президента РФ есть возможность реконструировать содержание московских бесед Миколайчика со Сталиным и Молотовым.

Во время первой встречи, как гласит запись переводчика В.Н. Павлова, 3 августа 1944 года Миколайчик сам начал свой разговор со Сталиным с трех вопросов: о будущем обращении с Германией; о договоре об управлении освобожденными районами Польши; о будущей советско-польской границе. Вопрос о восстании практически не был затронут. Получается, что Миколайчик как бы не придал особого значения уже начавшемуся восстанию в Варшаве, желая создать впечатление, будто мыслит гораздо шире и хочет обсуждать принципиальные проблемы будущего Европы. Скорее всего, истинная причина была в том, что у восставших уже возникли серьезные проблемы. Сталин вроде бы принял «игру» Миколайчика, но сразу приземлил дискуссию: «Все эти вопросы имеют большое политическое и практическое значение. Но ни в одном из этих вопросов Миколайчик не коснулся факта существования польского комитета национального освобождения (ПКНО), с которым Советский Союз уже заключил договор о будущем управлении освобожденными районами…»

Речь шла о соглашении от 26 июля, подписанном между правительствами СССР и коммунистическим ПКНО, которым признавалась власть ПКНО на освобождаемой польской территории. Так Сталин определил рамки спора, в котором желал обсуждать проблему Варшавы. Польскому политику пришлось приоткрыть свои карты. Как он сказал, 1 августа польская подпольная армия начала открытую борьбу против немцев в Варшаве, и он, Миколайчик, хотел бы возможно скорее вернуться в Варшаву и создать там правительство, которое опиралось бы на четыре партии, представленные в правительстве в Лондоне, и на ПОРП, то есть на коммунистов. Он хотел бы обратиться с просьбой дать указание, чтобы советские власти содействовали Армии Крайовой.

Далее, имея в виду поставленные вначале три кардинальных вопроса, Миколайчик заявил: «Я не хочу уходить от этих вопросов. Но я хочу быть в Варшаве!»

Сталин не без горькой иронии заметил: «Но Варшава-то в немецких руках…»

Миколайчик заверил, что Варшава будет скоро освобождена, и он будет «в состоянии сформировать сильное правительство, которое станет опираться на всю Польшу».

Сталин снова не без иронии ответил, что уже сейчас хочет предупредить, что советское правительство не признает лондонское правительство, с которым оно прекратило отношения.

В ответ Миколайчик спросил: «Должен ли он понимать Сталина в том смысле, что польскому правительству в Лондоне закрыт путь в Польшу?»

Естественно, польский политик понял своего собеседника правильно, но продолжал: «Когда советские войска вступят в Варшаву, то к вам придет заместитель премьер-министра польского правительства и командующий польской армии, чтобы заняться с вами вопросами управления Польши…»

Непосредственно вслед за этим Миколайчик обратился к Сталину с просьбой дать указания советскому командованию оказать помощь восставшим. В беседах с Миколайчиком Сталин и Молотов с серьезным видом обсуждали процедуру сбрасывания ручных гранат, противотанковой артиллерии и боеприпасов. Обсуждались вопросы сигналов и шифров, даже сбрасывания советского офицера связи…