100 великих загадок истории Франции

Но несмотря на всю любовь волчат, он смог вырвать у нее только одно обещание: они поженятся, когда он выплатит все долги. Другими словами, «никогда»! И несчастный отбыл в свой парижский ад, к своре судебных исполнителей, к своим знаменитым «делам», к экстравагантным финансовым проектам, которые все глубже и глубже влекли его в бездну долгов. Несбывшиеся жених и невеста снова встретились два года спустя и отправились в турне по Европе – через музеи и антикварные магазины – в компании Анны, ставшей уже восхитительной юной красавицей, невестой Георгия Мнишека, который тоже участвовал в их вояже.

В Париже Эвелина обосновалась на улице Де ла Тур, в двух шагах от улицы Басс – нынешней Франклина. После новой порции любовного напитка Эвелина вернулась в Россию и через три месяца объявила своему волчонку, что ожидает от него ребенка. Для Онорэ это было сладостным бредом! Он рыдал от радости. На этот раз Эвелине не отвертеться! Свадьба теперь – дело решенное. Но мадам Ганска произвела на свет мертвое дитя. Бальзак был безутешен.

«Не могу выразить, как я страдаю. Я так хотел этого ребенка: твоего и моего! Он был всей моей жизнью!»

Сраженный кровоизлиянием в мозг, он погрузился в летаргический сон, и врачи опасались, что его уже невозможно вывести обратно. Когда он пришел в себя, то первое, что заявил, было: свадьбу на этот раз нельзя откладывать! Эвелин обязана стать мадам де Бальзак! И ту же, множа свои долги, Онорэ купил будущее гнездо для «волчат», «летний домик Божон» в квартале Руль. Это был необитаемый дом. «Внешне, – писал один очевидец, – это было тесное строение всего с двумя окнами, выходящими на улицу, урезанных пропорций, с какой-то полудверью, обрамленной слуховыми оконцами. Справа от домика две дверцы, безыскусно украшенные, с молоточками, вели к вытянутому в длину двору, в котором и покоилась вся постройка». Внутренность дома казалась воплощением фантазий безумного архитектора. Бальзак забил все комнаты сувенирами, купленными во время совместных путешествий с Эвелин. Его друг Солар, издатель «Эпохи», просто окаменел однажды, посетив гнездо волчат, заваленное всяким хламом, большинство которого имело ценность лишь в воображении Бальзака. «Его глаза горели, – рассказывал Солар позже, – волосы всклокочены, ноздри трепетали, и он вытягивал руку к очередной вещице, словно демонстрируя фокус:

– Видите эту чашку? Это шедевр Ватто. Я отыскал ее в Германии и перевез в Париж. Взгляните, я вас прошу, на это полотно: “Суд Париса” – лучшая вещь Джорджоне. Музей предлагал мне за нее двенадцать тысяч франков, но я отказался. Знаете ли вы, что у меня здесь около четырехсот тысяч в картинах и других предметах искусства? Полюбуйтесь на портрет жены де Пальма Старого: жемчужина среди произведений этого великого художника. А вот!.. Теперь портрет мадам Грез, написанный неподражаемым Грезом. Дидро написал об этом рисунке двадцать божественных страниц в своем “Салоне”. Прочтите его “Салон”, это восхитительный кусок… А здесь портрет одного мальтийского рыцаря: он мне стоил кучу денег, времени и дипломатических усилий, которых хватило бы на завоевание Италии. Только приказ самого папы открыл для меня границы Римского государства. Таможенники пропустили его, содрогнувшись».

Когда мадам Ганска впервые приехала в этот ошеломляющий дом, она едва пришла в себя после осмотра… тем более, что «жених» заявил ей, что у него осталось лишь восемь франков наличности.

Когда они расстались, вопрос о свадьбе оставался все еще нерешенным. Онорэ все глубже погружался в маразм, у него начала развиваться болезнь сердца, и к Эвелине в Верховню приехал полутруп. Там, рядом с женщиной, которую он любил все больше и больше, рядом с очаровательной парой молодоженов Мнишек, он почувствовал, как возрождается к жизни. Однако Эвелина объявила ему, что передала все свое состояние дочери, оставив себе лишь пожизненную ренту, которая составляла ежегодно круглую сумму, с помощью которой Бальзак надеялся справиться с долгами, невзирая на то что их цифра стала просто фантастической. Эвелина уже внесла кое-какую сумму для успокоения кредиторов, которые грозились пустить его имущество с молотка. Но свадьба все-таки откладывалась… Бедный волчонок вернулся в Париж в 1848-м. Разразилась революция. Издатели были разорены. Бальзак жил один, подкрепляясь время от времени одним хлебом в своем элегантном особняке на улице Судьбы, ставшей потом улицей Братства. «Я постоянно страдаю сердцем. Малейшее волнение заставляет его трепетать… Я как хирург, ощущающий собственную болезнь и следящий за ней глазами науки, продолжаю страдать… Мой дорогой волчонок, мне не хватает жизни. Я несчастен и одинок, да не пошлет вам Господь ни одной из таких бед: а обе сразу – это слишком для человеческого существа!»