100 великих загадок истории

Оказалось, среди приверженцев Франции — граф Михаил Воронцов, вице-канцлер. К нему-то и направилась девица де Бомон, выпросив у графа тайное, тет-а-тет, свидание. Михаил Илларионович, не чуравшийся плотских удовольствий, уступил настойчивости прелестной иностранки, живо вообразив вероятные фривольные приключения. И впрямь, после обмена любезностями гостья решительно расстегнула корсет и сняла башмаки. Но, увы, совсем не для того, чего ждал игриво настроенный граф. Из корсета Луиза извлекла грамоту Людовика XV, подтверждающую полномочия предъявителя, а из подошвы башмака — ключ к шифрованной переписке.

Затем обескураженный граф выслушал по-военному краткое и чёткое изложение цели миссии скупщика мехов и его племянницы. Людовик XV хотел бы восстановления разрушенных дипломатических связей России и Франции. Более того, он приветствовал бы союз двух государств, коему видит в России немало как сочувствующих, так и противников, и посему полагает нужным воспользоваться услугами частных лиц для вручения императрице личного послания.

— Где оно? — спросил граф.

— В сочинении господина Монтескьё, — и Луиза протянула толстую книгу с золотым обрезом. В её переплёт, обтянутый телячьей кожей, было вложено письмо Людовика Елизавете и шифровальная азбука персонального назначения.

— Я надеюсь, граф, — добавила Луиза, — вы составите нарочную оказию, чтобы я могла вручить этот фолиант лично императрице…

Воронцов постарался, придумал повод, и Луиза де Бомон была представлена Елизавете Петровне, произвела, очевидно, приятное впечатление, поскольку вскоре была допущена в спальные комнаты государыни, изъявившей желание: «Пусть Лизонька почитает мне вслух что-нибудь из французских авторов…» В жарких покоях горели свечи, Елизавета Петровна, освободясь от одежд, полулежала на взбитых подушках.

Вероятно, в один из многих таких вечеров, когда чтение перемежалось рассказами о достоинствах Людовика XV, преклонявшегося, как оказалось, пред красотой и мудростью российской императрицы, Луиза де Бомон и вскрыла кожаный переплёт книги Монтескьё. Ну а в результате… По свидетельству историков, вопреки препонам, чинимым при царском дворе русско-французскому сближению, Лизонька успела «расположить императрицу в пользу короля до такой степени, что та написала Людовику самое дружелюбное письмо с предложением прислать официального дипломатического агента для заключения взаимного союза между обоими государствами».

С этим секретным письмом девица де Бомон уехала на родину. А вместо неё в Санкт-Петербург вскоре прибыл кавалер Дуглас Макензи в ранге посланника с секретарём — шевалье д'Эоном. Облик шевалье кое-кого смутил, кое у кого вызвал подозрение — был он внешне точной копией Лизоньки. Однако всё объяснилось причудой природы: секретарь и Луиза — близнецы!

Императрицу подобное объяснение удовлетворило, зато канцлер граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, предпочитавший Франции Австрию, столь удивительного сходства не принял и тотчас отрядил в Париж верного человека: найти девицу де Бомон и обманом ли, принуждением ли доставить к нему. Граф Бестужев предполагал, что никакой Луизы просто не существует, что под её именем в покои царицы проник и преступно наблюдал государыню в неглиже «ловкий французишка».

А может, граф ошибался? Может, это Луиза превратилась в шевалье, облачась в соответствующий костюм? Но д'Эон вызвался дать несколько уроков фехтования молодым русским вельможам и продемонстрировал искусное владение шпагой, недоступное и самой способной к тому девице.

Между тем пока верный человек странствовал по чужой стране, нигде не обнаруживая даже следов Лизоньки-чтицы, Дуглас и д'Эон задание своего короля выполнили, Елизавета скрепила автографом и договор с Людовиком, и план совместной военной кампании против Пруссии. Канцлер Бестужев против воли вынужден был вручить покидающему столицу д'Эону благодарственный подарок императрицы — 300 червоных.

Щедро вознаградил его и Людовик — пожаловал чин драгунского поручика и осыпанную бриллиантами золотую табакерку со своим портретом.

А сестрица шевалье словно сквозь землю провалилась. Впрочем, и Бестужеву было уже не до неё, он уступил пост канцлера Воронцову, а тот дружески вёл переговоры с д'Эоном, вновь навестившим Россию с дипломатической миссией.

Затаившаяся Луиза, однако, не пропала. На её брата сыпались милости короля за услуги, оказанные в России: орден Святого Людовика, ежегодная пенсия в 2000 ливров, частые аудиенции, похвальные отзывы о его статьях, посвящённых России, назначение сначала резидентом в Петербург, потом — тайным агентом при посольстве в Лондоне… И вот тогда-то в обществе (не парижском, а лондонском) объявилась постаревшая и скорбная Луиза, теперь не де Бомон, а д'Эон. Одновременно куда-то исчез её брат. Она отвечала любопытствующим, что он в отлучке, что у него недоразумения с королём, который обвинил Луи в растрате посольских денег, когда на самом-то деле казна задолжала ему 317 тысяч ливров, и он теперь пытается получить их у Версальского двора.