100 великих зарубежных фильмов

По сюжету это типичная мелодрама. Но она была решена исключительно музыкальными средствами. Такого ещё не было в кино: все персонажи Деми пели от начала до конца фильма: даже банальные бытовые разговоры были представлены в форме речитатива. Многие зрители испытали нечто вроде шока, когда в начале ленты автомеханик Ги и его шеф стали в песенной форме «беседовать» о причине неисправности «мерседеса» и предстоящей сверхурочной работе. Так что нет ничего удивительного в том, что критика — и даже сам Деми — поначалу рассматривали картину не как киномюзикл, а как кинооперу.

«Я ничего не беру в свою картину из американского мюзикла и французской оперетты, — заявил перед съёмками Деми. — У меня все диалоги, написанные в форме белого стиха, поются персонажами. То есть это нечто вроде оперы, где все слова понятны, а музыка строится на простых, даже популярных темах…

Я хотел сделать фильм, в котором музыке было бы подчинено всё. Движение камеры, положение актёров должны были направляться музыкальным ритмом и в то же время оставаться тесно связанными с реальностью…

Это „фильм в пении“, если можно так сказать по аналогии с понятием „фильм в цвете“».

Снимать такую картину оказалось очень сложно. Деми работал с актёрами, не имевшими никакого опыта участия в киномюзикле. Весь фильм снят по «плейбэк-системе», так что ни в одной сцене нельзя услышать голоса занятых в нём актёров. Каждая сцена была до секунды хронометрирована. Как впоследствии скажет Катрин Денёв, сия «весьма принудительная гимнастика», овладеть которой удалось не сразу, дала в конце концов поразительный результат. В этой связи много говорилось об оригинальности формы и превосходной музыке Мишеля Леграна. Музыка становится средством выражения чувств и мыслей персонажей. И в том, что этот необычный опыт не провалился, — несомненная заслуга всего ансамбля Жака Деми.

Когда фильм был закончен, никто не хотел его прокатывать. Маг Бодар пожаловалась Лазареву, который тотчас же позвонил лучшему прокатчику и сказал, что не опубликует в своих журналах ни строчки его рекламы, если он не покажет в своих кинотеатрах «Шербурские зонтики». В результате фильм шёл в лучших парижских залах. И с первого дня пришёл успех.

Весь пронизанный музыкой, которую вскоре станут исполнять во всём мире, с новыми лицами на экране, фильм вызовет множество споров, будет иметь не только поклонников, но и противников. Сначала ему присудили приз Луи Деллюка, а затем отправили на Каннский фестиваль 1964 года, на котором наградили Золотой Пальмовой ветвью — главным призом фестиваля. Это уже был триумф.

Немецкий киновед Михаэль Ханиш писал: «„Шербурские зонтики“ исполнены истинно французского очарования, которое трудно описать словами. Некоторые критики пытались даже найти связь музыки, написанной для этого фильма, с произведениями Моцарта. Основанием тому явилась особая непринуждённость, утончённая развлекательность, прекрасные мелодии, исполненные вкуса музыкальные образы фильма. И вместе с тем в эту романтическую историю реально входит французская действительность — точно так же, как у Моцарта отчётливо проступают проблемы его времени…»

Публика не осталась равнодушной к такой форме рассказа о неудачной любви, порушенной недавно закончившейся войной в Алжире. После первого недоумения она уже вполне естественно следила за логикой фильма и воспринимала речитативы как совершенно нормальную форму коммуникации персонажей.

Стихотворением в музыке и цвете называли это самое совершенное создание Деми.

Действие и музыка достигают у Деми органического единства. Хотя Деми и Легран не стремились создавать для фильма законченные музыкальные номера, «Шербурские зонтики» послужили источником нескольких популярных песен, причём одна из них — заглавная — обошла весь мир.

Заслуженный успех фильма оказал решающее воздействие на решение Катрин Денёв посвятить себя кинематографу. Она в первый раз играла очень подходящий для неё образ. Жак Деми сумел выгодно оттенить её тонкий, романтический талант.

«Шербурские зонтики» — фильм, замысел которого, по свидетельству Денёв, все считали безумным, — ждала счастливая судьба. Он имел коммерческий успех, в том числе и за океаном. Он стал синонимом «истинно французского» фильма, своего рода классикой.

«ДОКТОР СТРЕЙНДЖЛАВ, ИЛИ КАК Я ПЕРЕСТАЛ БОЯТЬСЯ И ПОЛЮБИЛ АТОМНУЮ БОМБУ»

(Dr. Strangelove or: How I Learned to Stop Worrying and Love the Bomb)