100 знаменитых москвичей

В академии преподавали иностранцы, плохо знавшие русский язык, отчего учиться было трудно. Со школярами обращались очень строго. Их секли розгами и требовали бесконечной зубрежки. Тем не менее Крашенинников учился хорошо, быстро схватывая самую суть предметов.

Выпускников академии после ее окончания определяли в самые различные места, где нужны были грамотные люди. Они становились хирургами, чиновниками, учителями и т. п. В 1732 г. Крашенинникова как одного из лучших учеников направили в Академию наук, где в то время готовилась Вторая Камчатская (Великая Северная) экспедиция. В ее состав должны были войти несколько отрядов для топографической съемки побережья Ледовитого океана в пределах России, а также академический отряд, которому предстояло исследовать внутренние районы Сибири и Камчатку. Руководителями этого отряда были назначены известные иностранные профессора И. Гмелин и Г. Миллер, приглашенные на работу в Российскую академию наук. В помощь им к отряду были прикомандированы несколько студентов, среди которых оказался и Крашенинников.

И руководители экспедиции, и студенты получили инструкции. От последних многого не требовалось: в основном они должны были слушаться начальства. Однако оба профессора, занятые собственными исследованиями, слишком мало внимания уделяли своим ученикам. Правда, натуралист Гмелин иногда проводил занятия, но так, чтобы историк Миллер, который считал их излишней роскошью, об этом не знал. До всего Крашенинникову приходилось доходить самому. Однако это не помешало молодому человеку, отличавшемуся острой наблюдательностью, в пути научиться формировать коллекции, вести записи, работать в архивах приказных изб, составлять географические описания.

Уже в августе 1733 г. Крашенинников выехал в свое первое путешествие. Целых четыре года будущий пионер исследования Камчатского полуострова участвовал в экспедиции по Сибири. Совершал он и самостоятельные радиальные поездки. Таким образом им были изучены и описаны Колыванские заводы Алтая, Аргунские серебряные заводы, слюдяные залежи на р. Колотовке в верховьях р. Витим, множество теплых источников и соленых ключей. На Витиме Крашенинников, наблюдавший соболиный промысел, написал о нем свой первый научный труд, отобразив историю промысла, повадки соболей, способы охоты, поверья, с ней связанные, и пр.

К этому времени относятся и первые этнографические исследования, проведенные ученым. Его дорожный журнал содержал множество любопытных записей о местных жителях, их обычаях, верованиях и обрядах. Как-то, например, ученому показали действия камы – местного шамана, который просил о помощи чертей. На вопрос Крашенинникова, почему тот не обращается к Богу, шаман дал такое объяснение. Оказалось, что Бог, по мнению коренных сибиряков, обитает высоко на небе, а черт – рядом с людьми на земле. Поэтому просьбы шамана скорее доходят до чертей.

В 1737 г. Крашенинников добрался до Якутска, бывшего местом сбора участников Великой Северной экспедиции. Какое-то время здесь он помогал Миллеру в работе над богатейшим архивом. Однако программа путешествия предполагала и изучение Камчатки. Ни Миллер, ни Гмелин не горели желанием ехать в этот далекий край, подвергая себя опасностям и тяготам длительного путешествия. Они решили направить туда Крашенинникова, сказав тому, что прибудут на полуостров позже. Так едва оперившийся ученый, официально числившийся еще студентом, был отправлен чуть ли не в самое сложное из путешествий, предписанных академической экспедиции.

В августе 1737 г. молодой ученый добрался до Охотска. Два месяца в ожидании попутного корабля он прожил у охотского казака и занимался изучением приливов и отливов, проводил метеорологические исследования, составил «реестр рыб», а также изучал «все, что море выбрасывало на берег». Не оставил ученый без внимания и коренных жителей побережья, ламутов. Так в то время называли охотских эвенков. На их языке слово «лама» означало «море». Поэтому в старину Охотское море долгое время называли Дамским. Крашенинников составил первый словарик ламутского языка. По его просьбе местные власти уже после отъезда ученого отослали в Петербург для Кунсткамеры ламутский костюм. К сожалению, этот и эвенкский костюмы были использованы, чтобы обрядить участников известной шутовской свадьбы князя М.А. Голицына и калмычки А.Н. Бужениновой, состоявшейся 6 февраля 1740 г. В результате оба костюма утратили свой первоначальный вид.