100 знаменитых отечественных художников

К московскому периоду относятся многочисленные репрезентативные портреты, и среди них выделяется парадное изображение семилетнего сына Екатерины II – Павла Петровича (1763 г.). В его лице Рокотов стремился показать внутреннюю жизнь мальчика, облеченного будущей властью. Но весь блеск живописного мастерства художника раскрылся в камерных портретах (И.Л. Голенищева-Кутузова, А.Н. Сенявина, Н.А. Загряжского, А.И. Бибикова, А.М. Дондукова-Корсакова; все в I половине 1760-х гг.).

Логическим завершением творчества раннего периода стал портрет поэта В.И. Майкова (ок. 1765 г.). Здесь Рокотову удалось достичь гармонии разноречивых черт характера этого талантливого человека: барин-сибарит, ленивый, добродушный, насмешливый умница, острослов и циник, осознающий свое место в литературе. В его лице, полном снисходительной иронии, есть что-то самодовольное и «плотоядное». Изображение слегка подчеркнуто рокайльной, характерной для всех работ Рокотова дымкой, создающей какую-то недосказанность и непредсказуемость прочтения образа.

В 1765 г. уже всеми признанный художник наконец-то получил звание академика, правда, для этого ему пришлось написать вольную копию с мифологической картины Луки Джордано «Амур, Венера и Сатир» (1763-1765 гг.), так как «портретные в академии были не в чести». Но спустя год Рокотова обошли званием адъюнкт-профессора. Это послужило главной причиной, по которой он покинул Петербург, тем более что новый президент академии И.И. Бецкой пытался ограничить его время на творчество. Военная карьера оказалась для Рокотова более надежной: еще в 1762 г. он был зачислен в Кадетский корпус в чине сержанта и успешно соединял службу и живопись. В начале 1780-х гг., дослужившись до ротмистра – звания, дававшего право на дворянство, – он оставил армию.

В Москву Рокотов переехал в 1766-1767 гг. Выполнив официальный последний заказ академии – портреты опекунов Московского воспитательного дома (И.Н. Тютчев, С.В. Гагарин, П.И. Вырубовский; все в 1768 г.), художник полностью отдался искусству. И хотя академические круги считали, что Рокотов «за славою стал спесив и важен», он написал «всю Москву». Здесь, вдали от двора, интеллектуальная жизнь била ключом и время с конца 1760-х гг. до начала 1790-х гг. стало периодом наивысшего расцвета портретного мастерства художника. И хотя часто под картиной приходится читать «неизвестный» или «неизвестная», видно, что эти лица близки ему по духу («Портрет неизвестного в зеленом кафтане», «Портрет неизвестного в синем кафтане», «Портрет неизвестной в розовом платье», «Портрет неизвестной в белом платье с зелеными лентами»; все в 1770-е гг.).

Полотнам, созданным Рокотовым на рубеже 1760-1770-х гг., свойственна лирическая неопределенность, рассеянная мечтательность выражения лиц (портреты Воронцовых, А.М. Римского-Корсакова, Н.П. Румянцева). Именно в жанре интимного портрета, стремясь отобразить внутреннюю жизнь человека, художник создал глубоко идеальный, положительный образ современника – одного из крупнейших русских поэтов и драматургов XVIII в. А.П. Сумарокова (1777 г.). Рокотов пишет пожилого человека со всеми сановными регалиями действительного статского советника. Но за внешней парадностью он не скрывает тревожную неудовлетворенность личности огромной творческой силы, колкую язвительность и неуравновешенную натуру поэта, столь дорого обходившуюся ему в жизни.

С другого овального портрета на зрителя смотрит спокойный, уверенный в себе знаток литературы и страстный библиофил, князь Д.П. Бутурлин (1793 г.). Реализм и конкретность характеристики, как и виртуозность живописной манеры, присущи и портрету талантливого дипломата А.И. Обрескова (1777 г.). Его изображение, построенное на контрасте оплывшего желчного лица и ярких проницательных глаз, является образцом внутренней собранности и дисциплины, поражает «найденностью» и выразительностью образа.