100 знаменитых загадок истории

Свадебные торжества состоялись в Марселе 23 октября 1533 года в кафедральном соборе и длились больше месяца. Ватикан и королевский двор Франции состязались в роскоши и богатстве. Екатерина в подвенечном платье была похожа на итальянских мадонн. Но угрюмый, нерешительный и слабовольный мальчик, Генрих Орлеанский, детство которого тоже было безрадостным (во исполнение Мадридского договора он провел в Вальядолиде в монастыре среди монахов на положении пленника четыре года), не замечал прелести супруги. Он отдал предпочтение блистательной красавице, вдове сенешаля Нормандии Диане де Пуатье, которая была на целых двадцать лет старше его и поначалу занималась воспитанием королевского отпрыска, а затем прочно заняла место любовницы. Она была первой и единственной страстью Генриха.

Как только Екатерина ступила на земли своего супруга, ей потребовались вся ловкость и осторожность, чтобы не попасть в силки, уже расставленные для нее. Французская аристократия считала бракосочетание герцога Орлеанского с представительницей рода торговцев, хоть и украшенных папской тиарой, мезальянсом. Джустиньяно, посол республики Венеция во Франции, писал в те годы: «Герцог Орлеанский женился на мадам Екатерине Медичи, и это не доставило удовольствия никому, а скорее можно сказать, вся нация недовольна. Здесь находят, что папа Климент обманул короля». Хотя Екатерине, вышедшей замуж за второго сына Франциска I, судьбой вовсе не предназначалось играть сколь-нибудь заметной политической роли. Единственным честолюбивым притязанием супругов было получение прав на владение герцогствами Миланским и Урбинским.

Двор столь просвещенного и столь могущественного Франциска I не был школой добродетели и высокой морали. Здесь были те же интриги, страсти и преступления, а король к тому же покровительствовал амурным похождениям своих подданных. Юной принцессе предстояло снискать расположение тестя и мужа. Екатерина стала тенью Франциска I, его прилежной ученицей, прислушивалась к советам, сопровождала в государственных поездках по стране и на охоте. «Она просила у короля, – пишет Брантом, – позволения никогда с ним не расставаться. Говорят, она, такая изящная и ловкая, хотела присутствовать при всех его охотах или поездках, дабы извлечь из них полезные секреты и познания как в области охоты, так и в области науки управлять… Среди его спутников в этом она была первой». Он же свидетельствовал, что «молодая обаятельная флорентийка вскоре приобрела новых друзей не только в свите короля и принцев крови, но и среди всех, кто с нею сближался, и была с ними в добром согласии». И это при том, что придворные были разбиты на два воинственных лагеря. Одни поддерживали группировку Дианы де Пуатье, другие были на стороне любовницы короля Анны д'Эстамп. Царедворцы, поэты и художники охотно вмешивались в соперничество двух женщин, но только не Екатерина. Такая неосмотрительность была вовсе не в ее духе. Она понимала, что гораздо выгоднее на первых порах оставаться в одинаково добрых отношениях с обеими враждующими сторонами, ожидая, когда они сами обессилят друг друга. Екатерина предпочла отступить в тень и оказалась подлинным образцом сдержанности и простодушия. Так что истинный образ юной Екатерины Медичи даже отдаленно не напоминал тот тип людоедки, под маской которой ее изображают в большинстве современных романов.

Не существовало и в более поздние годы женщины, напоминающей зловещий призрак. Екатерина Медичи запомнилась современникам великолепным самообладанием, холодной расчетливостью, элегантной надменностью, невозмутимым спокойствием, скрывающим вечный страх в душе. Размеренность и уравновешенность поведения придавали ее облику необычную оригинальность. Нежная кротость в преступлении, всякое отсутствие гнева посреди самых кровавых трагедий и вежливость палача к своим жертвам, ничему не удивляющийся, ничего не страшащийся макиавеллизм, ловко и спокойно играющий законами и человеческой моралью, – таким сложным был подлинный характер Екатерины.