1001 день в Рио-де-Жанейро

Вершина Сахарной Головы обезображена бетонной коробкой здания, вмещающего в себя станцию, ресторан и смотровую площадку на крыше. Наша кабина втискивается в помещение станции. Выходим и попадаем в ресторан. Практически вся вершина занята зданием. Лезем на крышу. Она же смотровая площадка. Поднимаемся и застываем. Говорить не хочется. Замолкают даже дети. Внизу клубится густая синь океана. И громадный танкер, уходящий к далекой Европе, кажется отсюда чем-то вроде спички. Можно стоять, утратив чувство времени, и ни о чем не думать. И только впитывать и впитывать ошеломляющее величие земной красоты.

Здесь начинался город

Отсюда четко виден вход в бухту. Он очень узок. По обеим сторонам старые каменные крепостные стены. Наивные каменные стены, построенные, наверное, еще солдатами Эстасио де Са. Прямо перед входом крохотный островок весь в бетоне. Надо полагать, батарея. Строго говоря, под нами военная зона — крепость святого Жуана. Она как на ладони. Основной объект — футбольное поле. В нескольких местах от бровки ясно различимая белая окружность с небольшим столбиком в центре. Это и есть марка города. То самое место, где 1 марта 1565 года Эстасио де Са вбил в болотистую землю деревянный кол и провозгласил рождение нового города назло надменным соседям-французам, которые обосновались в бухте на местах, где ныне раскинулся Рио-де-Жанейро, десятком лет раньше.

Вблизи, судя по рисункам и фотографиям, марка города представляет собой каменный монумент в форме обелиска с полукруглой вершиной высотой около трех метров.

Отсюда, с полукилометровой высоты, океан представляется каким-то взлохмаченным. Наоборот, поверхность Гуанабары — словно отполированной. Гуанабара — внутреннее море Бразилии. Естественная гавань, окруженная горами, способная вместить и укрыть флоты всех стран. Если повернуться к бухте спиной, то можно увидеть небоскребы Копакабаны, отделенные от океана узкой полоской прибоя, сверкающей и изогнутой, как сабля. Правее — нагромождение крыш, переплетение улиц, острова зелени — основной массив Рио-де-Жанейро. А над всем этим: над бухтой, над крышами, футбольными полями и даже вершиной Пао-де-Асукар — стоит облако, которое зацепилось за шпилеобразную гору Корковадо, и на белом облаке плывет воздушная фигура — фигура Христа.

«Scha’her! Scha’her!» — закричал вдруг стоявший неподалеку от нас рыжеватый верзила и показал своим спутникам вниз. Под нами была очень небольшая каменная площадка, ограниченная с одного края зданием, а с трех других — пропастью. Именно оттуда, как будто из-под земли, показалась детская голова. Через минуту мальчишка вскарабкался на площадку, повернулся к нам спиной и спокойно начал выбирать тянувшуюся за ним веревку. Еще через некоторое время показалась вторая голова, принадлежащая еще более юному скалолазу, а вскоре на сцене появился и последний член связки. Вся троица направилась к нашей башне и исчезла в дверях.

Встретились мы в баре. Альпинисты выглядели обычными мальчишками и с нескрываемым удовольствием угощались кока-колой. Старшему из них, как оказалось, было 14. а младшему — 12 лет. Обмотанные веревками, с рюкзаками за спиной, ребята всем своим видом показывали, что такие прогулки им нипочем, обычное дело.

Как мы узнали потом, высота для здешних альпинистов не самое страшное. Страшное — змеи. Их водится здесь гораздо больше, чем надо. И увернуться на отвесной стене от ядовитой твари не так-то просто.

Тишину, царящую на вершине, время от времени сокрушает рев авиамоторов. Самолеты проходят совсем рядом. На берегу бухты, в самом что ни на есть центре Рио, примерно в двух километрах на юг от подножия Пао-де-Асукар, разместился аэродром внутренних авиалиний Сантос-Дюмон. При взлете машины идут точно на скалу. Надо успеть вовремя свернуть. Как правило, это пилотам удается. Но, как и все другие, и это правило имеет исключения.

Мы покидаем вершину Сахарной Головы тем же способом, каким и поднимались, — в кабинке канатной дороги (14 новых крузейро туда и обратно). И опять на крыше нашего вагончика ехал какой-то гражданин. Уже другой, но тоже не интурист.

Может быть, это делается для рекламы?

Если ты заболеешь…