11/22/63

В больницу я вернулся ровно в шесть и полчаса посидел с Сейди. В голове у нее прояснилось, и она убеждала меня, что боль не такая уж сильная. В половине седьмого я поцеловал ее в здоровую щеку и сказал, что должен идти.

— По делу? — спросила она. — По настоящему делу?

— Да.

— Ты ведь никому не причинишь вреда? Только в случае крайней необходимости?

Я кивнул:

— И никогда — по ошибке.

— Будь осторожен.

— Как при ходьбе по яйцам.

Она попыталась улыбнуться. Но улыбка тут же превратилась в гримасу боли, потому что привела в движение мышцы левой половины лица. Взгляд Сейди сместился мне за спину. Я повернулся и увидел на пороге Дека и Элли. Оба прибыли в парадных нарядах, Дек — в легком летнем костюме с галстуком-шнурком и ковбойской шляпе, Элли — в розовом шелковом платье.

— Если хотите, мы можем подождать, — предложила Элли.

— Нет, заходите. Я уже ухожу. Но надолго не задерживайтесь, она очень слаба.

Я поцеловал Сейди дважды — в сухие губы и влажный лоб. Потом поехал на Западную Нили-стрит, где разложил перед собой вещи, купленные в театральном магазине. Проделывал все медленно и тщательно перед зеркалом в ванной, часто заглядывал в инструкции и сожалел, что Сейди не может мне помочь.

Я не волновался из-за того, что де Мореншильдт мог, увидев меня, сказать: Эй, а я вас где-то видел.

Я не хотел, чтобы он опознал «Джона Леннона» позже. Вдруг его сегодняшние доводы не будут соответствовать действительности, и тогда у меня могла возникнуть необходимость встретиться с ним вновь. В этом случае мне хотелось бы застать его врасплох.

Первым делом я приклеил усы. Пушистые, с ними я разом превратился в преступника из вестерна Джона Форда. Потом последовал грим. Лицо и руки стали загорелыми, как у фермера. И наконец, я водрузил на нос очки в роговой оправе с обычными стеклами. Поначалу возникла мысль перекрасить волосы, но напрашивающаяся параллель с Джоном Клейтоном отвратила меня от этой идеи. Вместо этого я надел бейсболку с логотипом «Сан-Антонио буллетс». Закончив, посмотрел в зеркало и сам себя не узнал.

— Я никому причиню вреда, только в случае крайней необходимости, — заявил я незнакомцу в зеркале. — И никогда — по ошибке. С этим все ясно?

Незнакомец кивнул, но глаза за стеклами очков оставались холодными.

Перед тем как уйти, я достал с верхней полки стенного шкафа револьвер и сунул в карман.

4

На пустынную автомобильную стоянку в конце Мерседес-стрит я приехал на двадцать минут раньше назначенного срока, но де Мореншильдт меня опередил. Его броский «кадиллак» уже стоял под стеной склада «Монтгомери уорд». Это означало, что он нервничает. Отлично.

Я огляделся и не удивился бы, увидев девочек-попрыгуний, но в такой поздний час они уже разошлись по домам, возможно, спали, и им снился Чарли Чаплин, разъезжающий по Франции и любующийся танцующими дамами.

Я припарковался рядом с машиной де Мореншильдта, опустил стекло, высунул левую руку и согнул указательный палец, приглашая присоединиться ко мне. Несколько мгновений де Мореншильдт не шевелился, словно не решаясь принять мое приглашение. Потом вылез из автомобиля. От гордой поступи не осталось и следа. Он напоминал перепуганную мышку. В руке держал папку. Судя по толщине, доказательств он с собой привез немного. Мне оставалось только надеяться, что их хватит. Иначе нам пришлось бы станцевать другой танец, совсем не линди.

Он открыл дверь, заглянул в салон, спросил:

— Послушайте, вы же не собираетесь меня убивать?

— Нет. — Я надеялся, что мой голос переполняет скука. — Будь я из ФБР, ваши опасения были бы оправданны, но я не оттуда, и вы это знаете. Вы уже вели с нами дела. — Хоть бы Эл не ошибся.

— В автомобиле стоят «жучки»? И на вас?

— Если будете выбирать слова, опасаться нечего. А теперь садитесь.

Он сел и захлопнул дверь.

— Насчет этих участков…

— Вы сможете обсудить это в другое время и с другими людьми. Нефть — не мой профиль. Мой профиль — общение с теми, кто ведет себя опрометчиво, а ваши отношения с Освальдом показывают, что вам недостает благоразумия.

— Это любопытство, ничего больше. Меня заинтересовал человек, которому удалось сбежать в Россию, а потом вернуться в Соединенные Штаты. Он самоучка, образования у него нет, но он невероятно хитер и изворотлив. Опять же… — Он откашлялся. — У меня есть друг, который хочет трахнуть его жену.

— Это нам известно. — Я подумал о Баухе, еще одном Джордже в их бесконечной череде. Как же мне хотелось удрать из этой эхо-камеры прошлого. — Меня интересует только одно: я должен убедиться, что вы не имеете никакого отношения к неудавшемуся покушению на Уокера.

— Взгляните сюда. Я взял это из памятного альбома жены.

Он открыл папку, достал из нее сложенную газетную страницу. Я включил лампочку под крышей, надеясь, что мой загар не выглядит как грим. С другой стороны, какая разница? Де Мореншильдт не первый раз имел дело с рыцарями плаща и кинжала, и едва ли его удивляли их приемчики.