11/22/63

В дверь комнаты допросов осторожно постучали, и появилась голова одного из копов, доставивших меня в участок. Сидя за рулем патрульного автомобиля и просматривая вместе со своим напарником мои личные вещи, он выглядел типичным суровым копом из криминального фильма. Теперь же, когда на его лице читалась неуверенность, а глаза горели от волнения, я увидел, что он не старше двадцати трех. На коже еще оставались юношеские прыщи. За ним толпились люди (в форме и без), и все они пытались взглянуть на меня. Фритц и Хости нервно повернулись к незваному гостю.

— Господа, извините, что прерываю, но мистера Амберсона просят подойти к телефону.

Мясистое лицо Хости густо покраснело.

— Сынок, мы ведем допрос, и мне без разницы, кто ему звонит, пусть даже президент Соединенных Штатов.

Коп шумно сглотнул. Его кадык непрерывно ходил вверх-вниз.

— Э… господа… ему звонит президент Соединенных Штатов.

Как выяснилось, разница все-таки была.

7

Они повели меня по коридору к кабинету начальника Карри. Фритц поддерживал меня под одну руку, Хости — под другую. Поскольку они взяли на себя шестьдесят или семьдесят фунтов моего веса, я практически не хромал. Коридор забили репортеры, телекамеры и мощные лампы, которые подняли температуру воздуха градусов до ста. Эти люди — стоявшие на одну ступень выше папарацци — не имели никакого права находиться в полицейском участке после попытки покушения на убийство президента, но меня они не удивили. В другой реальности они также толпились здесь после ареста Освальда, и никто их не выгонял. Насколько я знал, никто даже не заикнулся об этом.

Хости и Фритц с каменными лицами прокладывали путь сквозь толпу. Вопросы сыпались и на них, и на меня. Хости крикнул:

— Мистер Амберсон сделает заявление для прессы после того, как сообщит властям всю необходимую информацию!

— Когда? — гаркнул кто-то.

— Завтра, послезавтра, может, на следующей неделе!

Послышались стоны, вызвавшие у Хости улыбку.

— Может, в следующем месяце. А сейчас президент Кеннеди ждет, когда он возьмет трубку, так что пропустите нас!

Они раздались в стороны, треща как сороки.

Устройства для охлаждения воздуха в кабинете начальника Карри ограничивались единственным вентилятором, который стоял на книжной полке, но движущийся поток вызывал божественные ощущения после спертости комнаты для допросов и коридорной жары. Посреди стола стоял черный телефонный аппарат со снятой трубкой. Здесь же лежала и папка с надписью «ЛИ Х. ОСВАЛЬД» на обложке. Совсем тоненькая.

Я взял трубку.

— Алло?

От гнусавого новоанглийского голоса у меня по спине побежали мурашки. Я говорил с человеком, который сейчас лежал бы в морге, если бы не мы с Сейди.

— Мистер Амберсон? Это Джек Кеннеди. Я… э… понимаю, что мы с женой обязаны вам… э… своей жизнью. Я также понимаю, что вы потеряли очень близкого вам человека. — Вместо близкого получилось «блиского», как я и привык слышать с детства.

— Ее звали Сейди Данхилл, мистер президент. Освальд застрелил ее.

— Я очень сожалею о вашей… э… утрате, мистер Амберсон. Могу я называть вас… э… Джордж?

— Если вам угодно. — Подумав при этом: Такого разговора не может быть. Мне пригрезилось.

— Страна отблагодарит ее подобающе… и выразит вам свое сочувствие, я в этом уверен. Позвольте мне… э… быть первым, кто это делает.

— Благодарю вас, мистер президент. — Мое горло сжималось, и я мог лишь шептать. Я видел ее глаза, такие яркие, когда она умирала у меня на руках. Джейк, как мы танцевали. Волновало ли подобное президентов? Они вообще знали об этом? Может, лучшие знали. Может, потому они и служили стране.

— Есть… э… еще один человек, который хочет вас поблагодарить, Джордж. Моей жены здесь нет, но она… э… собирается позвонить вам этим вечером.

— Мистер президент, я не знаю, где буду этим вечером.

— Она вас найдет. Она… э… становится очень решительной, когда хочет кого-то поблагодарить. А теперь скажите мне, Джордж, как вы?

Я ответил, что у меня все хорошо, пусть и соврал. Он пообещал в самом скором времени увидеться со мной в Белом доме, и я поблагодарил его, заранее сомневаясь, что мне предстоит визит в Белый дом. И во время этого разговора-грезы, когда вентилятор гнал воздух на мое потное лицо, а матовое стекло верхней панели двери в кабинет начальника Карри освещалось мощными лампами телевизионщиков, в моей голове стучали два слова:

Я спасен. Я спасен. Я спасен.

Президент Соединенных Штатов позвонил из Остина, чтобы поблагодарить меня за спасение его жизни, и теперь я чувствовал себя в безопасности. Теперь я мог сделать то, что требовалось.

8