11/22/63

Позже, приезжая в «Эдемские сады», Сэйди и Дик обычно сидели со мной на диване. Сэйди брала меня за руку и спрашивала:

— Как его зовут, Джейк? Ты никогда не называл мне его имени. Как же мы сможем его остановить, если не знаем, кто он и где он должен быть?

Я сказал:

— Я его осалю. — Я старался изо всей силы. От этого у меня заболело в затылке, но я постарался еще сильнее: — Я его остановлю.

— Вы без нашей помощи и блохи не можете остановить, — сказал Дик.

Но Сэйди была мне очень дорога, а Дик слишком старым. Да и не должна была она ему об этом рассказывать, прежде всего. А впрочем, может, все нормально с этим, так как он ей на самом деле не поверил.

— Мистер Желтая Карточка остановит вас, если вы ввяжетесь, — сказал я. — Я единственный, кого он не может остановить.

— Кто это такой, мистер Желтая Карточка? — спросила Сэйди, наклоняясь ко мне, беря мои руки в свои.

— Я не помню, но он меня не может остановить, так как я не здешний.

Вот только он меня останавливал. Или не он, а что-то. Доктор Перри говорил, что моя амнезия не глубокая и временная, и он был прав... но лишь отчасти. Когда я силился припомнить что-то важное, у меня дико начинала болеть голова, хромая походка становилась совсем калечной, спотыкающейся, а зрение туманилось. Самой плохой была тенденция внезапно засыпать. Сэйди спросила у доктора Перри, не нарколепсия ли это. Он ответил, что, вероятно, нет, но я подумал, что у него обеспокоенное лицо.

— Он просыпается, если вы его позовете или встряхнете?

— Всегда, — сказала Сэйди.

— Это обычно случается, когда он расстроен, так как не смог чего-то вспомнить?

Сэйди подтвердила, что именно так.

— Тогда я почти уверен, что это пройдет так же, как проходит его амнезия.

Наконец — понемногу — мой внутренний мир начал смыкаться с внешним. Я уже знал, что я Джейкоб Эппинг, учитель, и каким-то образом я попал сюда из будущего, чтобы помешать убийству президента Кеннеди. Сначала я старался выбросить из головы эту идею, но слишком много я знал о другом времени, и эти знания не были надуманными. Это была реальная память. «Роллинг Стоунз», слушания в Сенате по поводу импичмента Клинтона, горящий Мировой Торговый Центр, Кристи, моя проблемная экс-жена.

Как-то вечером мы с Сэйди смотрели «Битву» [633] и я вдруг вспомнил, что я сделал с Фрэнком Даннингом.

— Сэйди, я застрелил человека, перед тем как приехать в Техас. Это было на кладбище. Он собирался убить всю свою семью.

Она смотрели на меня широко раскрытыми глазами, с разинутым ртом.

— Выключи телевизор, — попросил я. — Актеру, который играет сержанта Сондерза, не припоминаю его имени, отрежет голову винтом вертолета. Прошу, Сэйди, выключи телевизор.

Она послушалась, а потом опустилась на колени передо мной.

— Кто собирается убить Кеннеди? Где этот убийца в тот момент будет?

Я старался изо всех сил, я даже не заснул, но вспомнить не смог. Я проехал от Мэна до Флориды, это я помнил. В «Форде-Санлайнере», замечательный был автомобиль. Я поехал из Флориды в Новый Орлеан, а из Нью-Орлеана я приехал в Техас. Вспомнил, как, пересекая границу между штатами со скоростью семьдесят миль в час по шоссе №20, я слушал по радио песню «Ангел земной, будешь ли ты моей» [634]. Я вспомнил щит с надписью: ТЕХАС ПРИВЕТСТВУЕТ

ВАС. И рекламный бигборд «БАР-Б-КЮ СОННИ», 27 миль. После этого обрыв пленки. Всплывали на поверхность и другие воспоминания, о моем учительстве, о жизни в Джоди. Ярчайшее, как мы танцуем с Сэйди, как лежим с ней в кровати в «Кендлвудских Бунгало». Сэйди мне сказала, что я жил также в Форт-Уорте и Далласе, но она не знает тамошних адресов; у нее били всего лишь два телефонных номера, которые больше не отвечали. Я также не знал, где я жил, хотя думал, что одно из тех мест где-то на Кадиллак-стрит. Она проверила по картам улиц и дорог и сказала, что ни в одном из этих городов нет Кадиллак-стрит.

Я теперь вспоминал много вещей, но, ни имени убийцы, ни того, где он будет находиться в момент покушения, вспомнить не мог. А что здесь странного? Прошлое скрывало это от меня. Сопротивляющееся прошлое.

— У убийцы есть ребенок, — сказал я. — Кажется, девочку зовут Эйприл[635].

— Джейк, я хочу кое-что спросить у тебя. Это тебя может страшно разозлить, но поскольку так много от этого зависит — судьба мира, как ты уверяешь, — мне нужно.

— Хорошо, спрашивай, — я не мог себе представить вопрос, который мог бы меня разозлить.

— Ты меня обманываешь?

— Нет, — ответил я. Это была правда. Тогда.