11/22/63

— И так целую неделю. Зарплата хорошая, так как чаевых здесь нет. Пивнухи в пригороде делают успешный бизнес, а у нас случается чуток народа только вечером в пятницу и в субботу, а во все остальные дни точно так же, как сейчас. Вся «каретная», то есть более зажиточная, публика бухает у себя дома, я так думаю. — Дальше он заговорил еще тише. Так и до шепота дойдет скоро. — Плохое у нас тут лето было, приятель дорогой. Местные стараются держать это по возможности глубже под полой — даже пресса ничего не обсасывает, — но происходили тут довольно безобразные дела. Убийства. По крайней мере, полдюжины было убито. Детей. Одного только недавно нашли на Пустыре. Патрик Гокстеттер его звали. Весь разложился[163].

— Пустыре?

— Это та топь, которая полосой тянется прямо через центр города. Вы, несомненно, видели ее, когда сюда подлетали.

Я приехал на машине, но, тем не менее, понял, о чем он говорит. Глаза бармена выпятились.

— Вы же на самом деле не недвижимостью здесь интересуетесь, правда?

— Не могу сказать, — ответил я. — Если хоть слово где-то просочится, мне придется искать себе другую работу.

— Понимаю, понимаю, — он отпил половину стакана своей колы и подавил тыльным боком ладони отрыжку. — И надеюсь, что вы тот, о ком я думаю. Они должны были бы загатить эту проклятую местность. Что она такое, вонючая вода и москиты, и ничего более. Вы могли бы этому городу оказать услугу. Подсластить его хоть немножко.

— Другие дети тоже там были найдены? — спросил я. Существование здесь серийного убийцы могло бы по большей мере объяснить ту подавленность, которую я ощущал с того момента, как пересек границу этого города.

— Не то, чтобы я все знал, но люди говорят, что несколько исчезнувших попали именно туда, так как именно там находятся большие насосные станции. Я слышал, как люди говорили, что под Дерри так много канализационных коллекторов — большинство из них построены во времена Великой Депрессии, — что никто не знает, где именно какой из них построен. А вы же знаете, что такое дети.

— Искатели приключений.

Он одобрительно кивнул:

— Точно, словно эвершарпом[164] писано. Есть люди, которые говорят, что это был какой-то подзаборный бомж, который с того времени куда-то отсюда уехал. Другие говорят, что это был местный, который, чтобы его не узнали, наряжался, как клоун. Первую из его жертв — это было в прошлом году, еще до моего приезда, — нашли на перекрестке Витчем и Джексон-стрит с напрочь оторванной рукой. Денбро была его фамилия, Джордж Денбро. Бедный малыш. — Он бросил на меня многозначительный взгляд. — И найден он был непосредственно рядом с одной из тех сточных канав. Из тех, которые направляют стоки на Пустырь.

— Господи.

— Да-да.

— Я слышу, вы это формулируете в прошлом совершенном времени.

Я уже собирался объяснить, что имею в виду, но очевидно этот парень посещал не только училище барменов, но и внимательно прослушал курс английского языка.

— Кажется, что все это, в конце концов, прекратилось, постучим по дереву, — постучал он костяшками пальцев по барной стойке. — Возможно, тот, кто это делал, упаковал чемоданы, да и убрался прочь. Или, может, этот сукин сын убил себя, время от времени они так делают. Хорошо было бы, если бы так. Но вместе с тем отнюдь не маньяк в клоунском обличье убил младшего Коркорана. Клоуном, который совершил это убийство, был родной отец мальчика, если вы способны в такое поверить.

Это было уже так близко к тому, ради чего я здесь оказался, что я воспринял этот факт скорее сигналом судьбы, чем случайностью. Я сделал деликатный глоток пива.

— Что вы говорите?

— Не сомневайтесь. Дорси Коркоран, таково полное имя мальчика. Ему было всего четыре годика, и знаете, что сделал его отец? Забил его насмерть молотком.

«Молоток. Он сделал это молотком». Я сохранял на лице выражение вежливого любопытства — по крайней мере, надеялся, что сохраняю, — но сам почувствовал, как мурашки побежали вверх по моим рукам.

— Это ужасно.

— Да, и это не наиху…— он себя оборвал, глядя мне за спину. — Сделать вам еще, сэр?

Это было обращено к тому бизнесмену.

— Только не мне, — ответил тот и вручил бармену долларовую банкноту. — Я убираюсь в кровать, а завтра и вовсе прочь из этого ломбарда. Надеюсь, в Уотервиле и Огасте еще не забыли, как делается заказ на оборудование, так как здесь на это абсолютно не способны. Сдачи не надо, купишь себе Де-Сото[165]. — И он, наклонив голову, тяжело направился к выходу.

— Видите? Это идеальный пример того, что мы имеем в этом оазисе, — бармен печально смотрел вслед своему утраченному клиенту. — Одна порция выпивки, сразу в кровать, а завтра «прощай, аллигатор, до встречи, крокодил».[166] Если так и дальше пойдет, этот городок скоро превратится в призрак. — Он встал, выпрямился и попробовал расправить плечи — невозможный трюк, так как они у него были округлые, как и все остальное тело. — И кого это волнует? Как только настанет первое октября, и меня здесь не будет. Подамся в путь. Счастливого пути и вам, может, встретимся где-то вновь.