11 сентября и другие рассказы

Гирш сразу же оплатил покупку и заставил жену прямо в магазине одеть украшения. Однако подарок вылечить её не смог. Вскоре она умерла и он остался совсем один. Жил он по инерции и возможность поговорить с интересным человеком была для него редкой удачей. Сейчас, рассказывая о своей жизни, он убивал одновременно двух зайцев: изливал душу и ослаблял решимость полковника вести переговоры о зарплате. Положение Королёва на рынке труда было незавидным и не воспользоваться этим было бы глупо. Гирш заметил, что, не зная языка сторожу будет трудно объясняться с посетителями, но Павел Иванович тут же показал словарик часто употребляемых выражений, который он всё время носил при себе. Тогда Гирш рассказал про хамсин и про невыносимую жару. При этом он упирал на то, что на парковке нет помещения с кондиционером, а привыкнуть к южному солнцу очень трудно. Королёв возразил, что за время службы он побывал в разных районах Союза и никогда не жаловался на природные условия. В конце концов, Гирш дал себя уговорить и принял полковника на зарплату гораздо меньшую, чем была у студента, которого он только что уволил. Он вручил ему ключи от сторожевой будки, объяснил, что надо делать, показал, как открывается шлагбаум и они пожали друг другу руки.

На следущий день Павел Иванович был на месте ни свет ни заря. Он несколько раз обошёл парковку, проверил работу шлагбаума и сел у будки. Первый водитель дал ему деньги и остановил машину, не доехав до края добрых два метра. Выйдя из неё, он направился к столбикам, обозначавшим границу стоянки, но в этот момент раздался сердитый окрик:

— Хей, бахур![40]

Мужчина остановился и недоумённо посмотрел на нового сторожа.

— Как машину поставил? — спросил Павел Иванович, — у тебя глаза есть? Ты что, разметки не видишь? — он ткнул указательным пальцем вниз, но там не было даже намёка на разделительные полосы. Стоянка представляла собой площадку из хорошо утрамбованного гравия, — переставляй машину, живо. Смотри, сколько ты места занимаешь.

Человек развёл руками, показывая, что ничего не понимает. Выражение лица у него было довольно глупое и Королёв вспомнил своего бывшего сотрудника Петра Васильева, который всегда прикидывался дураком для того, чтобы выиграть время.

* * *

Познакомился Павел Иванович с Васильевым в первый же день работы на военной кафедре. Майор Васильев сам подошёл к нему, представился и добавил, что знает о своём новом сослуживце, потому что вчера был в министерстве. Там ему сказали, почему полковника перевели в учебный институт и хотя трагедия с самолётом ужасна, но распространяться о ней не стоит, потому что люди могут её неправильно понять.

— Что значит неправильно? — спросил полковник.

— Например, делать обобщения, не отражающие советской действительности. Из-за одного безответственного диспетчера, который запретил посадку самолёта, будут думать, что наше государство вообще жизнь человека в грош не ставит.

— Диспетчер сам ничего запретить не мог. Он спрашивал разрешения у начальника базы или даже у начальника округа и чтобы пресечь кривотолки, надо было отдать под суд всех виновных.

— Возможно, так и сделают, но людей настраивать на негативный лад не стоит.

После этого Павел Иванович старался с Васильевым дела не иметь, но когда полковник уезжал к дочери, бывший сотрудник сам позвонил ему. Он сказал, что собирается на пенсию и хочет за подходящую цену купить домик в деревне. Королёву очень не хотелось связываться с этим скользким типом, но отказывать ему было рискованно. К тому же Васильев обещал заплатить валютой и отдать деньги в Израиле, однако цену предложил явно заниженную. При этом он прозрачно намекал, что у военных людей, имеющих допуск, при выезде за границу могут возникнуть трудности. Павел Иванович прекрасно понимал, что он имеет в виду и скрепя сердце согласился.

* * *

Воспоминание о бывшем сотруднике резко испортило его настроение. Он крепко взял посетителя за плечо и сказал:

— Слушай внимательно и не пудри мне мозги. Переставляй машину, как я тебе велел, а не то… — далее последовало очень образное объяснение, что произойдёт в случае, если его требование выполнено не будет. По тону и жестам полковника мужчина почувствовал, что спорить не стоит. Он и раньше слышал, что у русских здесь мафия, а этот громила вообще очень смахивал на крёстного отца и лучше было не искушать судьбу.

Следующий водитель запарковался вообще по диагонали, заняв место, которого с лихвой хватило бы на две машины. Полковник подошёл к нему, спросил, говорит ли он по-русски и, получив отрицательный ответ, жестами объяснил ему, что надо делать. Водитель показал на часы, делая вид, что спешит, но Павел Иванович, не дав ему опомниться, в точности повторил монолог, который только что успешно опробовал.

Эффект был предсказуем.

После этого он ещё часа два объяснялся с клиентами и только когда стоянка заполнилась, а час пик миновал, он подумал, что ни разу не воспользовался словарём-шпаргалкой.

* * *