11 сентября и другие рассказы

Нина была в одежде санитарки, на голове – косынка, вместо платья – белый халат, а через плечо перекинута сумка с медикаментами.

– Ты знаешь что, выпей-ка валидольчика, у меня есть, – она открыла сумку и притворилась, что ищет лекарство.

– Не надо, – остановил её Сергей.

– Тогда пойдём танцевать.

– Не хочу.

– Как ты с девушкой разговариваешь, Серёжа. Креста на тебе нет.

Сергей посмотрел на её косынку с красным крестом, но даже не улыбнулся.

– Захар, наверно, думает, что если я из Сибири, то уж и не знаю, какие на свете люди живут? Да я вашу историю знаю не хуже его. Мой дед был священником и заставлял меня изучать Библию.

– Да брось ты ворчать, пойдём лучше потанцуем, – она прижалась к Серёже и сквозь тонкий халатик он почувствовал всё её тело. Мысли его приняли совершенно другой оборот…

Вскоре все уже знали про неудачную попытку Захара пошутить и его неловкий вопрос стал в компании притчей во языцех. Серёжа наверняка бы забыл о своей обиде, если бы через несколько лет, когда Нина выходила за него замуж, Захар во всеуслышание не спросил его, ожидал ли он увидеть столько евреев на свадьбе русского человека. К тому времени Сергей уже переболел политической корректностью и не обратил внимания на вопрос. Потом он получил работу в Нью-Йорке и молодые уехали в столицу.

Захар, насмотревшись за несколько лет празднования Хэллоуина на чертей, кикимор и арабских шейхов, открыл магазин одежды и выставил в витрине образцы костюмов разных времён и народов. Ни Сергей, ни Нина в его магазине ещё не были, а он хотел показать им новые экспонаты. О том, что они приедут в Миннеаполис он узнал от Лизы и настоял, чтобы, по крайней мере, день перед Хэллоуином ребята провели у него. Они приехали к нему на обед, после чего Нина вернулась к матери, а Серёжа остался у Захара и на следущий день в одежде митрополита встречал гостей.

Как обычно Илья с Лизой приехали последними.

5. Вечеринка

Когда они вошли, Серёжа широко их перекрестил, окропил святой водой и поздравил с обращением в истинную веру.

– Нет, батюшка, – возразила Лиза, – ты не можешь принять меня в лоно христианской церкви не исповедав.

– Начинай, дочь моя, то есть тёща моя.

– Тебе времени не хватит, чтобы выслушать про все мои грехи.

– Лизавета, я знаю тебя как богопослушную жену, ты специально хочешь себя очернить, а Бог за враньё карает сильнее, чем за прелюбодеяние.

– Да ты что, святой отец, я в жизни никого не обманывала.

Она опустилась на колени и, приняв позу кающейся Магдалины, стала рассказывать о том, что работает в подпольном публичном доме. Обслуживает она сильных мира сего, министров и сенаторов, султанов и миллионеров, которые, в сущности, все одинаковые свиньи. Пожалуй, единственным исключением является полковник Илья, который проявляет некоторую галантность, но его даже и клиентом назвать нельзя, потому что он никогда не платит.

– А почему же ты с него денег не берёшь?

– Потому что он лучше всех.

– Значит тебе хорошо под полковником?

– Не всегда, батюшка. Когда он напьётся, начинает приставать к девкам с большими сиськами, – Лиза поправила парик, подтянула колготки и уставилась на огромный бюст Захара, который загримировался под мадам Грицацуеву, – конечно, это признак плохого вкуса, но что взять со служивого.

– Бери что можешь, дочь моя.

– Я стараюсь, батюшка, но обидно ведь, я и на панель-то пошла, чтобы его поддержать. Он только считает себя героем-любовником, а на самом деле живёт как блаженный, даже воровать не умеет.

– Неужели вам на жизнь не хватает?

– Конечно, нет. Теперь каждый клиент хочет сэкономить. Вот вчера, например, заказал меня один священник, так вместо денег он стал меня исповедывать, и я до сих пор не знаю, имел ли он на это право.

– Имел, – уверенно сказал Серёжа, защищая честь рясы.

– Значит, я чиста, как ангел, потому что с тех пор даже и согрешить не успела.

– Принимай постриг, дочь моя, тогда, как любимую тёщу я устрою тебя в лучший монастырь и ты станешь первой блядью, которая попадёт туда прямо из публичного дома.

– Не первой, святой отец, – вмешалась Нина, скромно потупив глаза, – далеко не первой.

– А ты жена молчи, тебя не спрашивают, – оборвал её Сергей.

– Какая я тебе жена, я тебе сестра во Христе, я же монашенка.

– Из тебя монашенка, как…

– Не спорьте, дети мои, – сказала Лиза, – всё равно я в монастырь не пойду, я буду жить на воле, с полковником.

– Так вы ведь не женаты, ма.

– Я их сейчас обвенчаю, – сказал Сергей, – Илья, иди сюда, становись на колени.

– Какой ты быстрый, батюшка, может, я не хочу.

– Молчать! – повысил голос Сергей, – а то я на тебя епитимью наложу и будешь ты у меня целый год ходить трезвый, как стёклышко.

– Ты мне не грози.

– Становись и отвечай на вопросы. Согласен ли ты, раб божий Илья, взять в жёны рабу божию Лизавету?

– Она же блядь, ты сам говорил.

– Я тебя не спрашиваю, кто она, я тебя спрашиваю, согласен ли ты взять её в жёны.

– Нет, – ответил Илья.

– Я не расслышал, сын, мой, – сказал Сергей, поднимая тяжёлый медный крест над его головой.

– Дай мне хоть кипу одеть, – попросил Илья, опасливо косясь на крест.