Краткое оркестровое вступление к III акту изображает морской пейзаж. В центре 1-й картины дуэт Гвидона и Лебеди, заканчивающийся симфоническим эпизодом «Полет шмеля». Во 2-й картине много движения, ансамблевых эпизодов, музыка пронизана бойкими частушечными мелодиями и ритмами. Заключительная сцена суматохи, где на словах «Всех шмелей от этих пор не пускать на царский двор» появляется воинственная мелодия марша Салтана, отмечена неподдельным комизмом.
Центральный эпизод 1-й картины IV акта — дуэт: взволнованным, страстным речам Гвидона отвечают спокойные, ласковые фразы Лебеди. Сцена преображения сопровождается кратким оркестровым интермеццо, в котором ликующе-торжественно звучит мелодия царевны Лебеди, близкая напеву народной песни «Во пиру была». Та же мелодия лежит в основе восторженного любовного дуэта Гвидона и Лебеди. Последней картине оперы предшествует большое симфоническое вступление «Три чуда», содержание которого раскрывается в стихотворном эпиграфе из Пушкина. Сменяют друг друга, разделяемые праздничными фанфарами, колокольная тема города Леденца, изящно оркестрованная мелодия народной песни «Во саду ли, в огороде» (которую по сказке поет чудесная белочка), мужественный марш, характеризующий морских витязей, и обаятельные напевы царевны Лебеди; все они сплетаются в феерически сверкающий звуковой узор. Так же наполнена энергией, светом и безудержным ликованием музыка последней картины. Радостен приветственный хор. Любовный дуэт Милитрисы и Салтана передает ощущение полноты счастья. Хоровое заключение пронизано задорными частушечными ритмами, бойкими припевками; на вершине стремительного нарастания у хора и всех действующих лиц ликующе звучит мелодия фанфарного клича.
Кащей Бессмертный
К а щ е й Б е с с м е р т н ы й (тенор)
К а щ е е в н а, его дочь (меццо-сопрано)
Ц а р е в н а Н е н а г л я д н а я к р а с а (сопрано)
И в а н — к о р о л е в и ч, ее жених (тенор)
Б у р я — б о г а т ы р ь — ветер (бас)
Голоса Кащеевой свиты
Действие происходит в царстве Кащея и в Тридесятом царстве в сказочные времена.
В ноябре 1900 г. музыкальный критик Е. М. Петровский (1873–1918) предложил Римскому-Корсакову либретто оперы «Иван-королевич» («Кащей Бессмертный»). Оно заинтересовало композитора, хотя многое ему не понравилось — прежде всего неясность, сбивчивость изложения, манерность поэтической речи. В дальнейшем он сам составил либретто по предложенной ему сюжетной канве. Музыка создавалась с июня 1901 по март 1902 г.
Римский-Корсаков воспользовался распространенным сюжетом из русского народного эпоса, но в либретто были привнесены некоторые новые, самостоятельно разработанные драматические мотивы. Среди них главный связан с образом дочери Кащея, в слезе которой зачарована его смерть. Идейное содержание оперы получилось многозначным и предстало в аллегорической форме: пять действующих лиц сказки — не столько конкретные личности, наделенные неповторимой индивидуальностью, сколько символические фигуры. Сложнее всего образ Кащея: это олицетворение и злобной, жестокой силы, и изжившей себя старости, душащей все живое. Мир Кащеева царства невольно вызывал представление о самодержавной власти, сковывающей силы народа, а Кащей ассоциировался с обликом тогдашнего всесильного обер-прокурора Синода Победоносцева, которого Блок назвал колдуном, своим стеклянным глазом завораживающим Россию. Лишена добрых, теплых чувств и Обольстительная дочь Кащея, убивающая тех, кто жаждет смерти Кащея или, иначе говоря, — свободы. Один из таких витязей — Иван-королевич, а его помощник, буйный ветер Буря-богатырь — олицетворение стихийных сил народа, все сметающих на своем пути.
Премьера состоялась 12 (25) декабря 1902 г. на сцене Московской частной оперы — Товарищества Солодовниковского театра. Успех был большой, но политический смысл «осенней сказочки» Римского-Корсакова еще не был разгадан. Помогли этому события 1905 г., вызвавшие огромный общественный подъем. Радикально настроенные студенты Петербургской консерватории попросили композитора разрешить им поставить «Кащея». Сбор предназначался для помощи жертвам Кровавого воскресенья 9 января. Спектакль, показанный 27 марта (9 апреля) в помещении театра Пассаж, приобрел характер революционной манифестации. Полиция потребовала, чтобы публика покинула зал; предполагавшийся затем концерт был отменен. Опера прозвучала как пророчество близкой гибели самодержавия.