111 симфоний

К сожалению, начался трудный период в жизни Брукнера. Еще в 1860 году умерла его мать — единственный по-настоящему близкий человек. Девушка, в которую он был влюблен, отвергла его предложение. Тяжелый, подчас непосильный труд, к тому же плохо вознаграждавшийся, привел к тяжелейшей депрессии с симптомами душевной болезни. Сам Брукнер так описывал свое состояние в письме к одному из друзей: «У меня было чувство совершенного упадка и беспомощности — полное истощение и крайняя раздражительность! Я находился в ужаснейшем состоянии; признаюсь в этом только тебе, не говори никому ни слова. Еще немного, и я стал бы жертвой болезни и погиб навсегда…» Летом 1867 года композитор лечился на курорте, и уже тогда появилось навязчивое стремление пересчитывать все встречавшиеся предметы — окна домов, листья на деревьях, звезды на небе, булыжники на мостовой, бисер и жемчуг на вечерних туалетах дам, узоры обоев, пуговицы на сюртуках встречных. Ему казалось, что он должен вычерпать воды Дуная, чтобы и их измерить!

Одна только любовь к музыке поддерживает композитора. Он надеется, что новая его симфония, впоследствии ставшая Первой, получит признание в Линце и приобретет ему друзей. Но этим надеждам не суждено было осуществиться. Премьера Первой симфонии, состоявшаяся 9 мая 1868 года в Линце, прошла без успеха. Это стало для него еще одним сильнейшим ударом. Последовало обострение болезни. В письмах к И. Гербеку, когда-то давшему прекрасный отзыв на экзамене, а затем ставшему верным другом, он писал: «Я совершенно покинут и от всего мира уединен. <…> Искренне прошу, спасите меня, иначе я пропал!» У несчастного возникали фантастические проекты: переменить профессию и стать писцом, или переехать в Мексику, «или еще куда-нибудь, если нас не хотят знать на родине». Он чувствовал, что необходимо кардинально переменить жизнь.

Спасение пришло неожиданно. В Вене скончался его бывший учитель Зехтер. Перед смертью он назвал Брукнера как самого достойного своего преемника. Хлопотал за Брукнера и Гербек, имевший значительное влияние в музыкальных кругах. Брукнер не сразу согласился на переезд: столица пугала его, постоянная неуверенность в себе с болезнью еще более усилилась. К тому же оклад жалования, который ему предлагался, был слишком мал для приличной жизни в столице. Он не хотел больше терпеть постоянную нужду, в которой прошли лучшие годы жизни, и выдвинул свои условия. Они были приняты, и 6 июня 1868 года Брукнер стал преподавателем контрапункта и гармонии в консерватории Общества друзей музыки. Через три года он получил звание профессора. Считая себя недостаточно образованным, скромный по натуре музыкант, уже будучи профессором, в течение семестра слушал в университете лекции по истории музыки у Э. Ганслика — одного из крупнейших музыкальных авторитетов Вены. В 1875 году его пригласили читать лекции по гармонии и контрапункту в Венском университете, преподавал он одно время и в Учительском институте св. Анны, а, кроме того, стал органистом придворной императорской капеллы, где на первых порах исполнял свои обязанности бесплатно. Поначалу преподавание доставило ему немало горьких минут. Так, его непосредственный начальник, Л. Целльнер, специалист по музыкальной акустике и органу, поняв, что Брукнер станет для него опасным конкурентом, всячески унижал его, утверждал во всеуслышание, что тот «не органист» и советовал, вместо того, чтобы сочинять никому не нужные симфонии, заняться лучше фортепианными переложениями чужой музыки.

Переехав в Вену, Брукнер оказался в мире, резко отличавшемся от того, к которому привык. Вена была одним из крупнейших культурных центров Европы, и приехавший из захолустья пожилой музыкант с большим трудом приспосабливался к новым реалиям. Как раз в это время разразилась ожесточенная полемика между поклонниками новаторского оперного творчества Вагнера и брамсианцами (их насмешливо называли «браминами»), предпочитавшими непрограммную музыку в классических традициях, ярчайшим представителем которой в те годы и был Брамс. Он не принимал никакого участия в полемике и спокойно шел своим путем, но страсти вокруг этих двух имен разгорались. Самым ярым его приверженцем был тот самый Ганслик, автор книги «О музыкально-прекрасном», лекции которого Брукнер прилежно посещал. Когда-то он приветствовал появление музыки Брукнера. После прослушивания его Первой симфонии Ганслик писал: «Если сообщение о том, что Брукнер учился в Венской консерватории, правильно, то мы можем лишь поздравить это учебное заведение». Но теперь, совершенно неожиданно для себя, композитор, искренне и простодушно преклонявшийся перед Вагнером, стал предметом ожесточенных нападок знаменитого критика.