111 симфоний

40-е годы — новый этап в жизни Шумана. Он находится в центре музыкальной жизни Лейпцига. Его журнал — признанный орган передовых музыкантов. В открытую Мендельсоном первую в Германии консерваторию его приглашают преподавать фортепиано, сочинение и чтение партитур. Иенский университет присваивает ему почетное звание доктора философии. Расширяется круг жанров в его творчестве: он создает симфонии, фортепианный концерт, камерные ансамбли, хоры, оратории, музыку к пьесам, обращается к опере. Четыре симфонии возникают после знакомства композитора с последней симфонией Шуберта, партитуру которой он нашел во время пребывания в Вене в 1839 году.

Отправившись на кладбище, чтобы поклониться Бетховену и Шуберту, Шуман, по собственному выражению, «долго созерцал эти две священные могилы, почти завидуя какому-то, если не ошибаюсь, графу. Одоннелю, лежащему как раз между ними». Затем посетил брата Шуберта, бедного школьного учителя, жившего на окраине города, и увидел множество шубертовских рукописей: «Радостный трепет охватил меня при виде груды лежащих здесь богатств. С чего начать, на чем ' остановиться?» Шуман выбрал последнюю симфонию, которая вскоре была исполнена под управлением Мендельсона, а Шуман написал о ней большую статью (1840). Познакомился он и с симфониями Мендельсона, пленившими его гармоничностью, соразмерностью, классичностью. Об этих чертах стиля Мендельсона Шуман писал даже с некоторой завистью, и они оказали влияние на его симфонии — значительно более сдержанные и уравновешенные, чем сочинения для фортепиано 30-х годов. В отличие от большей их части, как и от симфоний Мендельсона, шумановские непрограммны, хотя первоначально две из них имели названия: Первая — Весенняя, Третья — Рейнская.

В феврале 1844 года Роберт и Клара Шуман отправились в Россию | и провели два месяца в Петербурге и Москве. Они встречались с Глинкой и Рубинштейном, под управлением Шумана прозвучала его Первая симфония (в салоне братьев Виельгорских, по их инициативе). Однако по возвращении в Лейпциг наступило резкое ухудшение здоровья Шумана — он испытал приступ нервной болезни, впервые обнаружившейся еще в 23 года. Припадки становились все более тяжелыми, и композитор был вынужден отказаться от работы в журнале и переехать в более тихий Дрезден. Но не прекратил деятельности: основал симфонические концерты, руководил мужским хором, а затем хоровым обществом, дирижировал ораториальными сочинениями Баха и Генделя, собственными «Сценами из „Фауста“», ораторией «Рай и пери» и др. Нередко он встречался с Вагнером, в то время капельмейстером Дрезденского театра, создававшим свои первые реформаторские оперы. Однако теперь, в отличие от 30-х годов, Шумана не привлекают новаторские идеи — диалога двух крупнейших немецких композиторов не получилось. Болезнь Шумана становится хронической, хотя в периоды улучшения он пишет очень много. На протяжении 40-х годов появляются 53 опуса, причем преимущественно в крупных формах. Но они лишены свежести, непосредственности, импульсивности ранних сочинений.

Последний город, с которым связана жизнь Шумана, — Дюссельдорф, где он в сентябре 1850 года занял должность городского дирижера — руководителя симфонического оркестра и певческого общества. В честь приезда композитора был дан торжественный концерт из его произведений, но уже в следующем году обнаруживаются признаки недовольства его деятельностью и со стороны публики, и со стороны исполнителей. В 1853 году он отказывается от должности, хотя и организует в мае грандиозный Нижнерейнский фестиваль. Зато приходит признание в других городах Германии. Лейпциг организует «Шумановскую неделю», в Веймаре Лист исполняет его музыку к драме Байрона «Манфред». В 1852 году Шумана избирают почетным членом Королевского музыкального общества Антверпена. В следующем он совершает триумфальную поездку по голландским городам, где под его управлением прозвучали Вторая и Третья симфонии, а Клара сыграла Фортепианный концерт. Тогда же состоялась знаменательная встреча стоящего на краю могилы Шумана и 20-летнего Брамса. О нем Шуман написал свою последнюю статью под названием «Новые пути», в которой предсказал молодому музыканту великое будущее.