1115 вопросов священнику

иеромонах Иов (Гумеров)

Дорогой Константин! Не знаю, какие именно публикации Вы имеете в виду. Это существенно, потому что многое зависит от контекста. Возможно, такое сближение лютеран и представителей некоторых сект произошло в работе, в которой автор говорит о сохранении неповрежденным апостольского учения в Православии. С этой точки зрения между протестантами и сектантами различие несущественно. Степень заблуждений разная, но единит одна принципиальная особенность: все они отвергли Предание. У них весь период христианства с 2 века до М.Лютера (а у секты Свидетелей Иеговы — до Ч.Рассела) стоит под знаком минус. Однако же не все в этом 1,5 тысячелетнем опыте Церкви сводится к индульгенциям, папским злоупотреблениям, ложным идеям о «сверхдолжных заслугах» и проч.? Были семь Вселенских соборов, на которых святые отцы догматически раскрыли богословские истины, которыми живет ныне христианский мир. Был многовековой опыт монашества, воспитавшего подлинных исполинов духа. Целый сонм подвижников веры поднялся на ступень святости. Одни обладали даром прозрения, творили чудеса и даже воскрешали мертвых (свят. Николай, преп. Макарий Великий, авва Сисой и др.). Иные (преп. Антоний Великий, Арсений Великий, Пахомий Великий и др.) своими впечатляющими подвигами доказали великие духовные возможности человека.

Священное Писание богодухновенно и является главным источником истины. Но чтобы истина, вошедшая в мир, была хранима и передавалась неповрежденной из поколения в поколение, нужна Церковь. Это — богооткровенная истина: Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины

(1Тим.3:15). Здесь выражена ясная мысль, что соборный опыт Церкви есть твердый и надежный фундамент евангельской истины. Если падет Церковь, то прекратится преемственность апостольского предания. Но по Божественному обетованию это никогда не случится: Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее

(Мф.16:18).

Обычно от защитников протестантского движения исходит утверждение, что они отвергают Вселенские соборы, учение святых отцов, пять из семи таинств, святыни, монашество и все остальное потому, что это «человеческое предание». Но эта аргументация во всей её остроте оборачивается против протестантизма. Разве Реформация не есть движение, вдохновленное человеческими мотивами. Очевидно, что чем больше в человеке духовного и меньше плотского, тем больше в нем Божественного. Протестантизм свернул с тесного и узкого пути, которым заповедовал нам наш Господь Иисус Христос входить в Царство Небесное. Реформация шла под лозунгом «освобождения», «раскрепощения» человека. Сам М.Лютер открыто говорил о своей любви к мирским удовольствиям. Он отказался от добровольно данного Богу монашеского обета («Я, брат Мартин, принимаю монашеский обет и перед лицом всемогущего Господа Бога и Пресвятой Девы Марии… отрекаюсь от своей воли и даю зарок до конца своих дней влачить существование в бедности и целомудрии, как велит устав святого Августина») и в 1525 г. он женился на бывшей монахине Екатерине фон Бора, что в свое время возбудило недовольство даже среди друзей. Обеты даны были не монастырю, а Богу и содержание их (бедности и целомудрия) соответствует евангельским заповедям.

История протестантизма открывает нам подлинные мотивы Реформации. То, что самим деятелям её субъективно представлялось великой борьбой за евангельскую чистоту новозаветного учения и первозданную его святость, в действительности было лишь созданием облегченного христианства, приспособленного к потребностям нарождающегося нового экономического порядка. Это убедительно показано Максом Вебером (1864–1920) в классическом исследовании «Протестантская этика и дух капитализма». Немецкий ученый показывает корреляцию между победой протестантизма в ряде земель Германии и стремительным ростом экономической активности. Учение о спасении верующих в зависимости от их мирского делового успеха наиболее жестко сформулировано в кальвинизме. Но и в других протестантских деноминациях эта связь достаточно прозрачна.