12 лет рабства. Реальная история предательства, похищения и силы духа

В то самое Рождество, которое ныне у меня на уме и описание коего послужит описанием всех подобных дней, мисс Ливли и мистер Сэм (первая принадлежит Стюарту, последний – Робертсу) открыли бал. Всем было хорошо известно, что Сэм питает страстную привязанность к Ливли, так же как и один из боев Маршалла, и другой – из боев Кэри. Ибо Ливли воистину была девушкой веселой[84], и кроме того – кокеткой, то и дело разбивавшей сердца. И Сэм Робертс чувствовал себя триумфатором, когда, встав от пиршественного стола, она подала ему руку для первой «фигуры» в присутствии обоих его соперников. Те двое приняли сокрушенный вид и, сердито качая головами, сообщали всем и каждому, как им хотелось бы подступить к мистеру Сэму и как следует его вздуть. Но вовсе не ярость вздымала безмятежную грудь Сэмуэля, когда ноги его взлетали, подобно барабанным палочкам, когда шел он, вдоль линии и в середину, рядом со своей обворожительной партнершей. Вся компания громогласно приветствовала и подбадривала их и, возбужденные аплодисментами, они продолжали «рвать подметки» и после того, как все прочие утомились и остановились на минутку, чтобы перевести дух. Но сверхчеловеческие усилия под конец одолели и Сэма, и Ливли осталась плясать одна, вертясь, точно волчок. Тогда один из соперников Сэма, Пит Маршалл, ринулся вперед и изо всей мочи принялся скакать и шаркать, выгибаясь во всех мыслимых и немыслимых коленцах, словно полный решимости показать мисс Ливли и всему миру, что Сэма Робертса можно не брать в расчет.

Однако, на поверку, страсть Пита превосходила его осмотрительность. Такие неистовые упражнения полностью вышибли из него дух, и он свалился наземь, точно пустой мешок. Тогда пришло время испытать себя Гарри Кэри; но Ливли вскоре переплясала и его, посреди приветствий и криков «ура», полностью поддержав свою заслуженную репутацию «самой бойкой девчонки» на байю.

Когда заканчивается один «тур», его тут же сменяет другой, и танцор или плясунья, которые дольше всех остаются на ногах, получают самые бурные овации, и так танцы продолжаются до самого наступления дня. Они не замирают вместе со звуками скрипки: в этом случае заводят музыку, характерную только для негров-невольников. Это называется «прихлопыванием», которое сопровождается одной из тех бессодержательных песенок, которые сочиняются скорее для подгонки под определенную мелодию или ритм, чем ради выражения какой-то отчетливой мысли. Прихлопывание исполняется так: сперва бьют ладонями по коленям, затем хлопают ладонями друг о друга, затем по правому плечу одной рукой, по левому другой – и все это происходит в такт движению ног и распеванию, к примеру, такой песенки:

Харперов ручей и бурная речка —Здесь, моя милая, будем жить мы вечно;Будем жить до самой смерти вместе,

Все, чего хочу я, верьте иль не верьте, —Хорошенькая женушка да славное поместье.Припев: Ой, да вверх по дубу, вниз по ручейку – ой,Два погонщика и один веселый бой.

Или, если эти слова не подходят к звучащей мелодии, может быть, подойдет «Хог-Ай» – довольно туманный и поразительный образчик стихосложения, который, однако, невозможно оценить, если не услышишь его на Юге. Слова там такие:

«Кто здесь побывал с тех пор, как я ушел?

Красивая девчонка одета в шерсть и шелк.Хог-Ай!Олд-Хог-Ай!Кого хочешь – выбирай,Я такой не видел с тех пор как в мир пришел,Вот идет девчонка, одета в шерсть и шелк.

Хог-Ай!Олд-Хог-Ай!Кого хочешь – выбирай».

А может быть, это будет следующая, столь же бессмысленная, но не менее мелодичная, если она льется из негритянских уст, песенка:

«Эбо Дик и Джордан ДжоУвели мою девчонку – как нехорошо.

Припев: Прыгай, Джим,Бегай, Джим,Молви, Джим и т. д.Старый черный Дэн черней мелассы[85].Он чертовски рад, что цел остался.Прыгай, Джим», и т. д.