12 лет самиздата. Как не перегореть на пути к мечте

Стать Кем-то. Эта навязчивая идея не отпускала. В сентябре 2016 года я записалась на девятимесячный курс подготовки тележурналистов – решила попробовать стать телеведущей. Курс проходил при престижном вузе и приравнивался ко второму высшему образованию. Пожалуй, обучение в «АкадемииТВ» стало главной причиной перерыва в моем писательстве. Точнее, оно видоизменилось, я писала новостные выпуски, репортажи, сюжеты. Писала очень много, но не для книги. Опыт писать кратко и просто оказался полезен. Оказалось, что этого я не умела, если говорить о выходе за рамки художественной литературы.

Почему в тридцать два года я резко решила поменять сферу деятельности? Таким вопросом задался даже мой постоянный работодатель. Ведь все обо всем знали, я не скрывала в соцсетях, что каждый вечер вторника и четверга я пропадаю в «АкадемииТВ». Но ничего такого я не надумала – просто хотела попробовать себя в чем-то еще, приобрести новые навыки. Конечно, если бы мне улыбнулась удача, и какой-нибудь канал предложил мне место ведущей, да еще и посулил хорошую зарплату, то я, возможно, решилась бы на перемены. Но начинать с нуля, с низов (а именно такой сценарий наиболее вероятен в построении карьеры на телевидении) я была не готова. Мне был интересен сам процесс, и я ожидала, что по окончании курсов моя жизнь не изменится. Резкие перемены всегда пугают, а я к тому же единолично несла ответственность за свою семью – за себя и сына – и не могла позволить себе быть излишне взбалмошной.

Страх перемен и боязнь начинать все сначала сидят во мне крепко с самого детства. Я окончила школу (11 классов) в пятнадцать лет, накануне шестнадцатилетия, и самым большим моим страхом было не поступить в институт в тот же год. Плевать, что я могла бы целый год думать о том, куда я действительно хочу пойти учиться, и спокойно готовиться к поступлению. Поступление в институт в семнадцать лет, на год позже своих одноклассников, которые и так старше меня и дают фору в целый год, виделось мне полным провалом. Я подала документы в два вуза, не прошла нигде по баллам и поступила на платное отделение в банковский институт на экономический факультет «Финансы и кредит». Что могло быть банальнее? Не хочу сейчас вспоминать ошибки молодости, просто хочу показать, что моя боязнь перемен или вот таких вот отклонений от графика была необоснованно высока именно в молодости и в итоге стала главной причиной того, что я так никем и не стала. Разве что экономистом, ничего не смыслящим в финансах.

Когда мне было девятнадцать, мой папа, живущий в США с 1991 года, добился для меня получения грин-карты. Я ее никогда не хотела. О ней мечтал мой старший брат, а досталась она мне. И я не воспользовалась ею. В девятнадцать лет я перешла на четвертый курс банковского института, параллельно работала в «Сбербанке» (пробивала коммуналку пенсионерам в спальном районе, пока меня как молодую и перспективную не перевели в новый филиал на Арбате напротив Театра Вахтангова), мечтала работать в центральном отделении банка, а еще у меня появился первый молодой человек. Все это богатство я не могла просто так оставить и начать жизнь сначала в чужой стране, пусть даже в той, которая навсегда останется моей несбывшейся мечтой, в стране, где у меня есть поддержка в лице родного отца.

Сразу хочу оговориться, что по американским меркам папа у меня не богач и не обладает влиянием, чтобы устроить мою американскую жизнь так, как мне того хотелось бы. Мне пришлось бы действительно добиваться всего самой с нуля, начинать с низов. Хорошо хоть, не с мытья полов, все-таки у меня было разрешение на работу, а значит, я могла бы устроиться в тот же банк, чтобы не сильно терять в статусе. Но все это виделось мне сложным, я не готова была начинать с нуля в чужой стране. Теперь я часто ругаю себя за тот страх и думаю, что могла бы выучиться там на кого-нибудь толкового – например, на врача. Да и вообще, очень интересно, как все сложилось бы, кем бы я стала в Лос-Анджелесе к тридцати двум годам.

Конечно же, главным фактором, который препятствовал моему переезду, была мама, которая оставалась в России. Но во-первых, я могла бы просто попробовать пожить в другой стране, а во-вторых, при удачном раскладе перевезти туда маму. Но в девятнадцать лет казалось неподъемным взять ответственность не только за свою судьбу, но и за судьбу близких. Может, я всегда искала отговорки для глобальных перемен, а может, следовала чутью.