Читаем 12 лучших художников Возрождения полностью

Чем был этот идеально выточенный шар? Он был признаком очень высокого мастерства. В эпоху Дюрера многое значило обучение, познание тайн ремесла, технические навыки, умение делать руками точные инструменты, точные предметы, умение делать анатомию, знаком которого является животное, свернувшееся в левом углу нижнего ряда гравюры. Умение делать табуретку или строить дом требовало очень высокого уровня знаний. И в том случае, когда ученик мог делать такой шар, он мог переходить на следующий этап обучения. То есть он вообще-то мог дальше не учиться. Он уже был человеком, пригодным к любому мастерству.

А вот второй уровень познания, проходящий по коленям фигуры, которую мы видим справа, он гораздо более интересный, и он совершенно другой. На втором уровне познания мы видим самые разнообразные предметы, которые, казалось бы, не имеют никакой связи один с другим: какой-то молоток лежит геологический, сидит младенец-ангел и читает книгу. А на чем сидит этот младенец-ангел? Если внимательно присмотреться, то мы видим, что сидит он на покрытом ковром жернове, который делает великий помол для хлеба. Это растирание зерна. Это очень интересный предмет, потому что он означает вечное движение и возвращение в мир движения, великий перемол и вновь возвращение. А он сидит и читает книгу.

По всей вероятности, этот мальчик с крылышками, читающий книгу, — это область неремесленного. Это область интеллектуального познания.

Между прочим, есть очень любопытная деталь — фигура, которая сидит справа и определяет собой очень многое в этой гравюре. У пояса платья был пристегнут кошелек. Мы видим на гравюре «Меланхолия», что этот кошелек валяется у ног. Он не пристегнут к поясу, а валяется у ног.

Потому что деньги — адекватная плата. Оплата труда может быть только за конкретно сделанный труд. Вы сделали табуретку — вам конкретно эту табуретку отплатили. Вы лечите человека, вам дают деньги как врачу. Адекватная оплата полагается только на первом уровне познания. Когда вы берете в свои руки материал и изготавливаете из него своими руками предмет, он имеет цену. А уже интеллектуальный труд… Как его оплатить? Кошелек лежит там, внизу. Это совершенно другой уровень познания. Он не имеет эквивалентной оплаты. Он, может, вообще ее не имеет.

В 1988 году «Богородица» вместе с другими работами Дюрера подверглась нападению серийного вандала Ханса-Иоахима Больмана. Помимо «Богоматери» кислотой были облиты «Оплакивание Христа» и триптих «Алтарь Паумгартнеров». Ущерб оценили примерно в 35 миллионов евро. В январе 2009 года, побывав в тюрьме и психиатрической лечебнице, вандал умер от рака. Всего за почти 30-летнюю «карьеру» он повредил примерно 50 работ на общую сумму 138 миллионов евро.

Но главное место в этом втором ряду занимает большой кристалл. Вообще, когда вы смотрите на гравюру «Меланхолия», вы этот кристалл замечаете сразу, выделяете его среди множества предметов, не связанных между собой очевидно. Как будто каждый предмет существует сам по себе, он замкнут сам на себе, он сам себя выражает. Вы видите этот кристалл. Никто не мог объяснить, что же это за кристалл, что символизирует собой этот кристалл. Потом путем очень длительного изучения было высказано предположение, и другого объяснения, конечно, нет, что этот кристалл имеет образ того, что является целью любого алхимика: это магический кристалл.

Во времена Дюрера абсолютный ремесленник, законченный, завершенный — это был тот человек, который делал шар. И точно так же высшей степенью интеллектуализма абсолютно ученого человека обладал тот, кто знал теорему арабского ученого Авиценны (Ибн Сины) о сумме углов многоугольника, где ни один угол не равен другому. Вот этот кристалл, который показывает Дюрер во втором поясе познания, это и есть многоугольник, где ни один угол не равен другому. Это пластическое выражение теоремы Ибн Сины.



Дюрер не только знал эту теорему. Он эту теорему сделал не геометрией, а стереометрией, он перевел ее в фигуру. И эта фигура оказалась магическим кристаллом. Более того, он делает предположение, что этот кристалл существует в природе, его можно добыть, рядом с этим кристаллом лежит молоток геолога — то есть он не алхимическим путем добывается, а естественным путем. Рядом стоит тигель алхимика, небольшой сосуд, где идет процесс трансмутации. То есть «Меланхолия», его резцовая гравюра, является собранием всего ремесленного, интеллектуального, духовного опыта эпохи.

Перейти на страницу:

Все книги серии Мост через бездну. Книга художника

12 лучших художников Возрождения
12 лучших художников Возрождения

Ни один культурный этап не имеет такого прямого отношения к XX веку, как эпоха Возрождения. Искусство этого времени легло в основу знаменитого цикла лекций Паолы Дмитриевны Волковой «Мост над бездной». В книге материалы собраны и структурированы так, что читатель получает полную и всеобъемлющую картину той эпохи.Когда мы слышим слова «Возрождение» или «Ренессанс», воображение сразу же рисует светлый образ мастера, легко и непринужденно создающего шедевры и гениальные изобретения. Конечно, в реальности все было не совсем так, но творцы той эпохи действительно были весьма разносторонне развитыми людьми, что соответствовало идеалу гармонического и свободного человеческого бытия.Каждый период Возрождения имел своих великих художников, и эта книга о них.

Паола Дмитриевна Волкова , Сергей Юрьевич Нечаев

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
От слов к телу
От слов к телу

Сборник приурочен к 60-летию Юрия Гаврииловича Цивьяна, киноведа, профессора Чикагского университета, чьи работы уже оказали заметное влияние на ход развития российской литературоведческой мысли и впредь могут быть рекомендованы в списки обязательного чтения современного филолога.Поэтому и среди авторов сборника наряду с российскими и зарубежными историками кино и театра — видные литературоведы, исследования которых охватывают круг имен от Пушкина до Набокова, от Эдгара По до Вальтера Беньямина, от Гоголя до Твардовского. Многие статьи посвящены тематике жеста и движения в искусстве, разрабатываемой в новейших работах юбиляра.

авторов Коллектив , Георгий Ахиллович Левинтон , Екатерина Эдуардовна Лямина , Мариэтта Омаровна Чудакова , Татьяна Николаевна Степанищева

Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Прочее / Образование и наука
Дягилев
Дягилев

Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) обладал неуемной энергией и многочисленными талантами: писал статьи, выпускал журнал, прекрасно знал живопись и отбирал картины для выставок, коллекционировал старые книги и рукописи и стал первым русским импресарио мирового уровня. Благодаря ему Европа познакомилась с русским художественным и театральным искусством. С его именем неразрывно связаны оперные и балетные Русские сезоны. Организаторские способности Дягилева были поистине безграничны: его труппа выступала в самых престижных театральных залах, над спектаклями работали известнейшие музыканты и художники. Он открыл гений Стравинского и Прокофьева, Нижинского и Лифаря. Он был представлен венценосным особам и восхищался искусством бродячих танцоров. Дягилев полжизни провел за границей, постоянно путешествовал с труппой и близкими людьми по европейским столицам, ежегодно приезжал в обожаемую им Венецию, где и умер, не сумев совладать с тоской по оставленной России. Сергей Павлович слыл галантным «шармером», которому покровительствовали меценаты, дружил с Александром Бенуа, Коко Шанель и Пабло Пикассо, а в работе был «диктатором», подчинившим своей воле коллектив Русского балета, перекраивавшим либретто, наблюдавшим за ходом репетиций и монтажом декораций, — одним словом, Маэстро.

Наталия Дмитриевна Чернышова-Мельник

Биографии и Мемуары / Искусствоведение / Документальное