12 новых историй о настоящей любви (сборник)

Я не знал, что Маргарет ездила в больницу. Она никогда об этом не говорила. Меня это напугало. У меня внутри все похолодело, и чем ближе мы подъезжали, тем холоднее становилось. Я не мог поверить, каким я был ревнивым болваном. Может, Маргарет больна? Может, она была больна все это время и просто мне не говорила. Не хотела на меня это взваливать. Боже мой, может, у нее рак? Надо было продолжать заниматься поисками лекарства. Может, в этом и заключается смысл всего происходящего? У Маргарет какая-то редкая болезнь, и мы должны вместе найти лекарство, потому что у нас есть сколько угодно времени, и потом она в меня влюбится…

Но нет, дело было не в этом. Дело в другом. Я подождал, пока она пойдет внутрь, припарковался и пошел следом за ней. Слушайте, я знаю, что вел себя как последний придурок, но я просто не мог удержаться. «Пожалуйста, пусть она не будет больна, – умолял я про себя. – Пусть она со мной не общается, пусть не обращает на меня внимания всю оставшуюся бесконечность, только бы она не была больна».

В приемной было тихо и деловито. Маргарет нигде не было видно. Я прочитал таблички у лифта: радиология, хирургия, родильное отделение, центр лечения суставов, травматология… После стольких недель пребывания вне времени странно было оказаться здесь, где столько боли и разрушения. Нет ничего менее вневременного, чем больница.

Я обошел все отделения и наконец нашел ее в онкологии.

Я не стал заговаривать с ней, просто смотрел. Она сидела на банкетке рядом с женщиной в инвалидной коляске, которая была явно слишком молода, чтобы выглядеть такой старой. Лысая и отчаянно худая, она скукожилась в уголке кресла, как сброшенное платье. Голова безжизненно повисла. Маргарет склонилась к ней, тихонько что-то говоря, хотя я не мог понять, в сознании женщина или нет. Ее худые сероватые ладони были зажаты в молодых и полных жизни руках Маргарет.

Больна была не Маргарет, а ее мама. Она не уехала в командировку. Она умирала.

Я медленно поехал домой. Я знал, что мне не следовало ехать за Маргарет в больницу, что я не имел никакого права вторгаться в ее личную трагедию, но по крайней мере теперь я все понял. Теперь все встало на свои места: почему Маргарет всегда надо было куда-то идти. Почему она казалась такой рассеянной. Почему не хотела вырваться из временной петли. Временная петля была единственной причиной того, что ее мама все еще жива.

Я все еще не мог понять, почему Маргарет держала это в тайне, но это было не так уж важно. Это не моя история. Я-то думал, что я в этой истории главный герой, во всяком случае один из двух, но это даже близко не было так. Я был просто эпизодическим персонажем. Статистом.

Я не знал, чем себя занять, так что остановился в центре города, купил карту, поехал домой и заполнил ее. Я смотрел на совершенные мгновенья и пытался понять, что еще осталось. Для «скачущего мячика (09.44.56)» уже слишком поздно. Для «стройки (10.10.34)» тоже. Еще можно успеть на «вращающуюся дверь (17.34.19)». Ну и на старую добрую «падающую звезду (21.17.01)».

Я понял, что уже давно не видел новых совершенных мгновений. В какой-то момент я просто перестал искать. Я уже не был суперживым. Я перестал жить настоящим. Провалился в прошлое.

Но какой в этом смысл? Все это вдруг стало казаться глупым. Совершенные мгновенья, что они вообще значат? Это банальная удача, и все. Совпадения. Статистические аномалии. Я погуглил и выяснил, что кто-то даже просчитал все это – некий математик из Кембриджа по имени Джон Литтлвуд (1885–1977, спасибо «Википедии»). Он утверждал, что если считать чудом события с вероятностью один к миллиону, то при должном внимании к окружающему миру в течение восьми часов ежедневно и частоте маленьких событий одно в секунду, можно каждый день увидеть около тридцати тысяч событий в день, то есть примерно миллион в месяц. Так что, в среднем, вы будете видеть чудеса раз в месяц (или раз в тридцать три дня и одну треть, если быть предельно точным). Это называется «закон Литтлвуда».

Вот вам, пожалуйста, по одному чуду в месяц. Не так уж они и редко встречаются. Но я все равно продолжал смотреть на карту, уделяя особое внимание тем мгновеньям, которые нашла Маргарет. Такова любовь. А я правда любил ее. Мне стало легче, когда я понял, почему она не могла полюбить меня сейчас, а возможно, и никогда, но не стану притворяться, что мне не было больно.

Совершенные мгновенья были распределены на удивление равномерно. Ночью их было меньше, потому что ничего не происходило, да мы особо и не искали, но в остальном день был заполнен равномерно. В расписании был только один пробел, прямо перед рассветом – пустое место, где статистически должно было бы быть еще одно маленькое чудо, просто мы его так и не нашли.