12 ульев, или Легенда о Тампуке

— Четвертая, плюс.

— У меня вторая, — сказал он и требовательно вздернул подбородок.

— Тоже, — ответила сестра на невысказанный вопрос.

Виктория Борисовна, не дожидаясь вопроса, бросила в пространство:

— Третья. К сожалению.

Больше спросить было не у кого. На отделении ни души, даже ремонтники-отделочники ушли на обед. Мучительно медленно, в полном молчании, прошла минута.

— Давайте пока дофамин, — скомандовал Виктор Робертович.

После введения в капельницу лекарства давление немного поднялось. Пусть на короткое время, но продляя пациенту жизнь. Паук пошевелился. Веки дернулись раз, другой, смахивая слезу, и разомкнулись. На профессора взглянули мутные водянистые глаза. Раздался хриплый, но внятный шепот:

— Не колотись, лепила, дай свалить без лажи. Один хрен, от рака не отмажешь!

Вторичное упоминание об опухоли разозлило Файнберга до дрожи в голосе:

— Лежите спокойно, не мешайте работать! Вам вот надо кровь лить, а то... И взять негде!

Паук кивнул и обессиленно закрыл глаза.

— А может?.. — неожиданно сказала Виктория Борисовна.

Профессор понял ее с полуслова:

— Это последний шанс, — он наклонил голову и вытер запотевшие стекла очков о ее плечо. — Давайте в палату! На месте определите группу, резус и совместимость, скомандовал он сестре.

Паука спасло чудо. У Мананги Оливейры Переса, уроженца далекой Нигерии, оказалась кровь нужной группы, абсолютно совместимая с кровью умирающего авторитета. Во время переливания Тампук радостно улыбался своей второй маме, искренне радуясь встрече.

Теньков очнулся после первой живительной дозы. Почувствовав прилив сил, он повернул голову сначала влево, потом вправо. Рядом лежал негр, из вены которого по прозрачной трубке бежала красной нитью кровь. Трубка входила в блестящий аппарат, откуда тянулась к руке Паука, скрываясь в районе локтевого сгиба под наколотым кинжалом со змеей. Черная физиономия повернулась к авторитету и расплылась в широкой добродушной улыбке:

— Как уаше доровье?

Паук узнал его сразу. Это был тот самый парень из аэропорта, по следу которого он послал Мозга и Бая!

Пахан стрельнул глазами по сторонам в поисках братвы, притащившей добычу. Но никого из знакомых рядом не было. Да и чернокожий отдавал ему кровь добровольно, ни о чем не подозревая.

Тенькову стало не по себе. Чувство непонятное и давно забытое. Паук не подумал, да, наверное, и не знал, что у обычных людей оно называется одним простым словом: стыд.

* * *

В коридоре стоял грохот, шум и лязг. Вернувшаяся с обеда бригада отделочников, похоже, вознамерилась, в соответствии с гимном пролетариата, сначала все разрушить до основания, а уж потом на руинах возвести новое хирургическое отделение. Молодые мужчины в светло-синих спецовках работали с упорством японских трудоголиков. В кабинет профессора-консультанта клиники «Панацея» шум доносился приглушенным рокотом.

За столом сидели сам Файнберг и Виктория Борисовна. Они единодушно изгоняли остатки похмелья чаем.

— Витя, напрягись. Может, вспомнишь, зачем ты украл уголовника? — сурово спросила женщина.

— Пьяный был, — гнул свою линию Виктор Робертович. — Ты же знаешь, алкоголь разрушающе влияет на мозг.

Последовал жадный глоток ароматного, совершенно черного чая, и расследование возобновилось.

— Тебя же должны были остановить, спросить... Что ты им говорил? — голос Виктории Борисовны звучал требовательно.

Разминая затекшие во время операции мышцы, профессор ответил, немного подумав:

— Голубушка, алгоритм партизанских действий непостижим. Возможно, я проявил изобретательность и героизм.

— М-да. Выпив для храбрости, ты чуть перебрал и стал безрассуден. Понимаю.

— Кстати, человека мы, оказывается, спасли. Так сказать, заодно.

Они помолчали, отпив еще по глотку из больших чашек. Виктор Робертович напряженно размышлял. Многое, очень многое было странным в загадочно похищенном пациенте. Но самая главная загадка была недоступна пониманию людей, далеких от медицины.

— Понимаешь, Вика, — решил он объясниться, — так кровить он был не должен.

Как и ожидалось, к его опыту и знаниям отнеслись без должного почтения.

— Растрясло, наверное, — ответила она рассеянно.

Не встретив понимания, Файнберг решил проверить свою догадку самостоятельно. Выписав направление на анализ, он вызвал медсестру и отдал ей бланк.

— Голубушка, отнесите это в лабораторию. Будет готово, передайте по смене.

Виктория Борисовна тоже анализировала события. Разумеется, со своей точки зрения. Беспорядочное нагромождение нелепостей никак не желало укладываться в стройную правдоподобную картину. Она тоже решила поделиться сомнениями:

— Ни черта не понимаю! — Чашка со стуком встала на стол. — Интересно, что вообще происходит? Кому мог понадобиться парнишка?

— Может, он сам знает? Ты не спрашивала?

— Он по-русски — меньше, чем я по-английски. Да и времени не было.

Виктор Робертович допил чай и решительно поднялся:

— Сейчас есть. Пошли...