12 ульев, или Легенда о Тампуке

— Здравствуйте, Петр Трофимович. Это я, Вова Жернавков, если вы меня еще помните, конечно.

Кадровик в отставке несколько секунд раздумывал — признаваться, что узнал, или сказать, что не туда попали. Петр Трофимович хорошо знал Жернавкова — и знал, что тот не отстанет, а потому решил закончить все поскорее.

Он поморщился, как от зубной боли, но в трубку сказал:

— Как же, как же. Помню. Ты — мой второй гипертонический криз. Двести двадцать на сто двадцать — такое не забывается.

— Петр Трофимович, — голос Жернавкова стал теплым и мягким, — кто старое помянет — тому глаз вон.

— Ты, мне что, угрожаешь?

Жернавков рассмеялся:

— Хорошая шутка. Насколько я знаю, вам угрозы только в радость.

— Хватит твоих дурацких комплиментов. У меня уже сердце заныло. Чего надо-то?

— Мне нужно с вами встретиться. Только с вашим опытом и феноменальной памятью... — начал было Жернавков, но его прервали.

— Я уже говорил насчет комплиментов. Кафе с игровыми автоматами. Угол Восьмой и Греческого. В шестнадцать подойдет?

— Подойдет. Заранее благодарен.

Петр Трофимович нажал отбой. Еще несколько секунд он нервно искал кнопку выключения телефона и безжалостно вдавил ее в корпус аппарата.

— Из-под земли достанут, гады, — Иванов отыскал глазами все еще прячущегося у деревянной птицы внука и крикнул:

— Егор, домой! — он снова с отвращением посмотрел на мобильник. — Скажу невестке, чтобы засунула такие подарки себе куда-нибудь... Я же говорил — стерва!

* * *

Кнабаух стоял в условленном месте и нервно поглядывал на часы, когда возле него остановилась черная «Волга».

— Признаюсь, уже хотел обвинить Вас в отсутствии пунктуальности, но Вы точны, — Артур Александрович привычно постучал друг о друга туфлями, стряхивая грязь, и захлопнул дверцу,

— Обвинять — не ваша работа, — буркнул Жернавков. — У нас есть кому этим заниматься.

— Постойте, постойте. Сейчас я угадаю. Это снова шутка?

— Угадали, экстрасенс вы наш, — Владимир Федорович тронул машину.

— Так куда же мы едем? — Мозг с любопытством смотрел по сторонам. — По телефону я понял, что нам расскажут наконец, кто мешает органам расправиться с мафией?

— Кто мешает органам расправиться с мафией, боюсь, нам никто не расскажет, — Жернавков грустно помолчал, — а вот по поводу вашего профессора...

— Простите, нашего профессора.

— Как угодно. Так вот, по поводу ВАШЕГО профессора... Если человек, с которым мы встретимся, его не знает, то профессор — не из нашего ведомства, точно. У кадровиков память байтами не измеряется. Их перезагрузить невозможно, но и стереть — тоже.

— А доверять ему можно?

— Как мне.

— Ну, тогда я спокоен, — Кнабаух хмыкнул и, повернувшись к окну, замолчал.

В кафе играла музыка, было темно и дымно. Расставленные по периметру вдоль стен игровые автоматы с неприятным утробным звуком жадно глотали монеты. Лица игроков, временами меняющие цвет под жизнерадостное мигание табло, были напряжены. Азартного счастья на них не читалось. Лишь изредка чей-то автомат скудно испражнялся выигрышем.

Отказавшись от услуг официанта, Кнабаух с Жернавковым остановились в дверях, вглядываясь в лица посетителей.

— Который? — Мозг нетерпеливо дернул оперативника за рукав пальто.

— А вы догадайтесь. Это ведь вы у нас психолог. Вам и карты в руки.

— Я психолог, но не у вас в штате. И в карты я не играю.

— Да ладно, что вам стоит? Поверьте, узнаете сразу.

Артур Александрович дернул подбородком, как бы поправляя воротник, и заложил руки за спину. Прошло около минуты, как вдруг его лицо изменилось, глаза округлились, и он повернулся к Жернавкову.

— Этот?

— Да, — подтвердил Владимир Федорович, весьма довольный произведенным эффектом.

За последним автоматом, в самом углу, сидел старик лет семидесяти. По всей видимости, очередная неудача его сильно огорчила. Он с размаху ударил кулаком по железной панели «пожирателя денег».

— Ты откуда приехал? А? Немцы делали, суки?! — старик снова размахнулся.

Привычная к таким поворотам охрана спешно направилась в его сторону.

— Наш выход, — сказал Жернавков и двинулся через зал.

Петра Трофимовича уже аккуратно подняли со стула и, держа под руки, повели к выходу. Иванов продолжал возмущаться:

— Руки убрали, суки! Я вас всех тут раком поставлю!

Владимир Федорович достал удостоверение и подошел к охране.

— Отпустите.

Вышибалы неуверенно ослабили хватку, продолжая держать дебошира за одежду.

— С вашего позволения, мы побеседуем с этим гражданином несколько минут, а потом покинем это гостеприимное заведение.

— Ну, вот ты и попал, дед, — радостно улыбнулись охранники, — сажай его на полную, командир, а то он нас совсем достал.

— Фашисты, — осторожно произнес запыхавшийся Иванов.

— Кагебешник, — как страшное оскорбление произнес администратор.

Все это время Кнабаух хлопал глазами, будто пытался проснуться. Он подергивал головой и оглядывался по сторонам. Будто попал в театр абсурда, где плохой режиссер поставил бездарную пьесу.