12 ульев, или Легенда о Тампуке

— Ну-ну, — уважительно пробормотал авторитет, — выйдет из парня толк, выйдет.

Технологию приготовления чифира он преподал негру по всем правилам искусства. Пресловутая китайская чайная церемония, по смысловой нагрузке каждого этапа, не шла ни в какое сравнение с давней тюремной традицией. По студенческой привычке Мананга хотел записать рецептуру, но ручки в доме не оказалось. После дегустации густого темного напитка необходимость в записях отпала сама собой. Нестойкий зарубежный организм от перевозбуждения пошел вразнос. Нарушая все понятия и презрев авторитеты в прямом и переносном смысле, Мананга налил себе полстакана водки и, громко хохоча, выпил под креветку со спаржей. Сольное выступление по мотивам боевых гимнов Нигерии закончилось львиным броском на кровать, где герой застыл в крепкой, но неглубокой отключке.

Паук с нежностью посмотрел на кровного брата. Тот подергивал во сне здоровой ногой, продолжая рысью мчаться к правильной жизни «по понятиям». Вздохнув, пахан припрятал остатки водки и чифира себе под диван. В квартире воцарилась тишина. Сон обволок и прилегшего Паука, даря покой. Ему уже не хотелось думать о врагах, общаке, власти и планах мести. Все мечты его были о тишине и спокойствии. «И чтобы парень стал честным фраером», — подумал он, проваливаясь в сладкую яму беспамятства. Впервые за многие месяцы, а может, и годы, пахану снились беззаботная юность и счастливое время первой ходки.

Он спал крепко и безмятежно и не слышал, как брат Мишка, внезапно очнувшись от полуобморока, тащил свою кровать к дальней от туалета стенке. Но несколько сантиметров форы, из уважения к учителю, он все же оставил.

Глава 30

СОЛО ДЛЯ МАЙОРА С ПРИКРЫТИЕМ

Было около шести часов вечера. Но Владимир Федорович Жернавков уже лежал в постели. Синий экран телевизора то вспыхивал ярким пламенем, то почти угасал. Тогда майору становилось особенно одиноко. Впервые после женитьбы он остался дома один. На дачу, которую Владимир Федорович с трудом снял в Репине, семья ехать категорически отказалась. Жена и дочь на неопределенный срок уехали к теще в Тверь. И неизвестно, что для семейного счастья было страшнее — экспромтом придуманные угрозы ненормального Мозга или годами выглаженные аргументы «второй мамы».

Мысль о Кнабаухе еще больше испортила настроение.

— Посажу гниду! уверенно сказал Жернавков, обращаясь к телевизору. — Придумаю как, и посажу!

Диктор на экране одобрительно улыбнулся и перешел к спортивным новостям. Рука майора машинально нажала кнопку пульта, прибавляя громкость.

— ...Вывести из строя этого полузащитника, можно сказать, главную силовую поддержку нападения — все равно, что наполовину одержать победу...

Фраза застряла в мозгу. Она о чем-то говорила, просто кричала, о чем-то очень важном. Но Жернавков никак не мог понять сути. Внутри все перевернулось и зашевелилось, не давая усидеть на месте. Он резко откинул одеяло и босиком пошлепал на кухню. Когда чайник на плите запел свою песню, решение было принято. Детали комбинации майор обдумывал, уже сидя в машине.

Через два часа возле спортивного комплекса, перекрыв выезд, остановилась чёрная «Волга». Жернавков вышел из машины и осмотрелся. В тусклом свете фонарей здание казалось маленьким и неухоженным. На улице заметно потеплело, и снег начал таять, стекая в колодцы грязными ручьями. Перепрыгивая через них, Владимир Федорович подошел к дверям.

— Чего надо? — спросил суровый голос.

— Шоколада, ответил Жернавков.

— Не понял.

— Корней Чуковский. Чего тут непонятного?

— Что дальше?

— Я до конца не помню.

— Чего?

— Стихи.

— Какие стихи?

— Неважно, — Жернавкову надоел этот разговор. — Мне нужно поговорить с Бурковым Андрей Яковлевичем. Срочно.

— Таких нет, — дверь начала медленно закрываться.

Майор понял, что допустил ошибку, и быстро поправился:

— Веди к Баю, потрох тухлый.

Лицо в дверном проеме изменилось. Человек открыл было рот, но тут из-за его спины послышался голос:

— Чего тут у тебя?

— Вот эта сука. Назвался Чуковским. Меня обозвал потрохом. Спрашивал Бая, — парень отошел в сторону, и на ступеньках появился еще один человек в спортивном костюме и пляжных тапочках.

— Ты чей, братишка? Под кем ходишь?

— Все мы под Богом ходим, — ответил Жернавков. — Что за пошлые вопросы?

— Босс отдыхает.

— Знаю, — соврал чекист, — иди скажи, от Гастрита с Гайморитом вести.

Старший еще немного помялся у дверей, потом отступил в сторону и пропустил Жернавкова, а сам направился на доклад. Под ненавидящим взглядом «вратаря» Владимир Федорович прохаживался по просторному холлу бассейна «Тихая пристань», вдыхая влажный воздух с привкусом хлорки.