12 ведущих философов современности

Для начала Нозик намечает два возможных подхода: «доминантный» подход подсказывает нам, что независимо от того, полон или пуст непрозрачный ящик, выбор обоих ящиков будет «доминировать», то есть даст нам больше, чем выбор одного только непрозрачного ящика; подход «ожидаемой полезности» диктует нам максимизацию полезного результата, если все получится, и вероятности того, что все получится. А придерживается подхода «ожидаемой полезности», потому что доминантный подход стоит предпочесть только в том случае, если вероятность исхода не зависит от нашего выбора, — то есть если выбор ящика не влияет на содержание ящика, каким бы оно ни было, — и успех предсказателя показывает, что вероятностно такой выбор не является независимым.

Б все же рекомендует доминантный подход, потому что А

не видит различия между вероятностной и причинно-следственной независимостью; учтя мой выбор, вы можете сделать вывод о вероятности определенного исхода, но это не означает, что влияние моего выбора носит причинно-следственный характер. В по природе более сложен и, подобно многим комментаторам, считает, что речь идет не о выборе между доминантным подходом и ожидаемой полезностью, но между двумя формами (очевидной и каузальной) ожидаемой полезности. Нозик комбинирует эти подходы — как взвешенные элементы «ценностного решения» — с символической полезностью, хотя такое решение более применимо к проблеме двух заключенных, которая обсуждается в связи с проблемой Ньюкомба. Но обсуждение этой второй проблемы мы опустим.

В «Природе рациональности», которой Нозик озадачился, он начинает обсуждение с принципов (научных, юридических и нравственных), которые считает «инструментами передачи вероятности и полезности» («Природа рациональности», 35), после чего переходит к обсуждению рациональности современных предпочтений (и в первую очередь это предпочтение немедленного мелкого блага большему, но отсроченному благу) и обсуждению нашего отношения к тому, что экономисты называют необратимыми затратами, где снова приобретает значение символическая полезность. Однако Нозик не обсуждает связанные с этим вопросы рациональности эгоизма по сравнению с альтруизмом и уважением к невосполнимым затратам, понесенным другими. Нозик рассматривает моральные принципы как принципы, выполняющие телеологическую функцию, что говорит о пропасти, разделяющей «Природу рациональности» и «Анархию, государство и утопию».

В «Природе рациональности» Нозик снова обращается к эволюции для объяснения нашей интуиции, очевидность которой несомненна; эта тема впоследствии всплывает в его «Неизменностях». Именно здесь он призывает перевернуть с ног на голову «коперниковскую революцию» Канта, который утверждал, что «объекты должны приспосабливать свою форму к нашим о них знаниям, учитывать возможности нашей интуиции» («Природа рациональности», in), в то время как для Нозика «именно разум

является зависимой переменной, изменяющейся под воздействием фактов, и эта его зависимость от фактов объясняет корреляцию и соответствие между ними» («Природа рациональности», 112). Критики по этому поводу задают вполне естественный вопрос: как в таком случае мы можем доверять нашему разуму? Мы еще вернемся к этой теме.

Разное

Наконец, в «Философских объяснениях» Нозик касается еще трех предметов. Сейчас мы кратко их рассмотрим.

Почему вообще существует нечто, а не ничто? Этот вопрос занимал умы бесчисленных поколений философов — несмотря на то что не вполне понятна сама альтернатива: что есть ничто? Отсутствие материальных объектов? Отсутствие пространства и времени? Отсутствие универсалий и математических фактов? Нозик выдвигает на этот счет две идеи. Первая — «допущение полноты», допущение того, что все возможности реализуются. Это допущение Нозика (его обоснование мы не будем здесь рассматривать) отличается от принципа полноты, выдвинутого Аристотелем и Гоббсом (сделанное Нозиком позднее ограничение этого допущения мы тоже не будем здесь рассматривать). Вторая, типично нозиковская и более важная идея, которую он использовал в нескольких контекстах, — это идея «самоотнесенности». Она заключается в том, что если мы можем найти истинный принцип, утверждающий, что все принципы, содержащие характеристику С, являются истинными, то при условии, что этот принцип тоже содержит характеристику С, мы имеем полное право считать такой принцип истинным. Это утверждение не является доказательством, конечно, поскольку является допущением, но Нозик считает, что если оно является истинным, то способно объяснить истинность, а Нозик в данном случае и ищет не доказательство, а объяснение. Таким образом, Нозик надеется применить объяснение к допущению полноты. В этом деле возникли многочисленные сложности, навлекшие на себя огонь критики, которую мы опустим, но я все же хочу привести одно интересное критическое замечание в адрес принципа достаточной причины. Вкратце оно звучит так: высказывание всякой истины имеет объяснение.