1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

Сказать о том, что Георгий Всеволодович – фигура противоречивая, это не сказать ничего. Редко какой персонаж российской истории, за исключением разве что Ивана Грозного, Петра I или Владимира Ильича Ленина, удостаивался столь противоречивых оценок со стороны историков. При этом имя Георгия Всеволодовича даже в учебниках всплывает нечасто в отличие от имен его родственников: отца – Всеволода Большое Гнездо, брата – Ярослава Всеволодовича, а уж тем более племянника (сына Ярослава) – Александра Невского.

Полемику о Георгии Всеволодовиче можно обнаружить уже в летописях. Наибольшее количество относительно первозданных сведений о нем существует в Лаврентьевской летописи, созданной в Нижнем Новгороде в 1377 году, в Новгородской первой, Ипатьевской, Симеоновской летописях, в Летописце Переяславля Суздальского, Ермолинской летописи, Рогожском летописце. Поскольку эта книга – не диссертация, будем использовать и поздние летописные своды, которых стараются избегать профессиональные медиевисты. Использую и Московский летописный свод конца XV века, и Лицевой летописный свод XVI века. Нередко буду использовать их перевод на современный русский язык. И обойдусь без сносок.

Одними из первых защитников князя Георгия Всеволодовича стали авторы Лаврентьевской и Симеоновской летописей. «…И грады многы постави, паче же Новъгородъ вторыи постави на Волзъ усть Окы, и церкы многы созда, и манастырь святыя Богородица-Новъгороде…»

Комплиментарной для великого князя была Степенная книга, составленная в 1560-е годы митрополитом Афанасием. Здесь великий князь Георгий представлен как святой князь-мученик, защитник Русской земли и православной веры от язычников-агарян.

Для церкви Георгий – святой князь и герой, который «пал за веру и отечество». В классической «Истории русской церкви» митрополита Московского и Коломенского Макария читаем, что он «отличался также высоким христианским благочестием… Вкусив смерть от татар на берегах реки Сити (1238), христолюбивый князь Георгий причтен Церковию за благочестие к лику святых».

Благодаря канонизации в 1645 году, Георгий Всеволодович стал положительным персонажем русской книжности. Это нашло отражение в обширной житийной литературе, оказавшей воздействие и на нижегородскую краеведческую среду. В ней, как отмечал биограф Георгия профессор Нижегородского государственного университета Андрей Александрович Кузнецов, имеется «мощная струя в освещении фигуры князя – светлая, исполненная благодарности. Исходит она из нижегородских пределов, центром которых является город, основанный князем. В этих, в основном, краеведческих штудиях образ князя исключительно положительный, «отлакированный». Все шероховатости его деятельности сглажены, острые углы аккуратно обходятся исследователями».

Высоко отзывался о Георгии известный историк, член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук Николай Иванович Костомаров, который подчеркивал, что с вокняжением во Владимире Георгия Всеволодовича «Ростовско-Суздальская земля до самого татарского нашествия избавилась от княжеских междоусобий. Достойно замечания, что в этой земле княжило сразу несколько князей, братьев и племянников Юрия, но все они действовали заодно. Все они управляли в согласии с народом, и самая власть их зависела от народа… Это был период благосостояния Восточной Руси. Земля населялась; строились церкви и монастыри; искусство поднялось до такой степени, что русские не нуждались более в иностранных мастерах; у них были свои зодчие и иконописцы. Вместе с тем распространялось там и книжное просвещение… Время Юрия было также периодом значительного расширения Руси на северо-востоке… Русские двигались по Волге, вошли в землю Мордовскую и при слиянии Оки с Волгой основали Нижний Новгород».

Однако существует и другая мощная «струя», обличавшая и обливающая грязью мощную фигуру Георгия Всеволодовича. Истоки этой традиции нетрудно отыскать в летописании Великого Новгорода и Рязани, которые состояли в очень сложных отношениях с Владимиро-Суздальской землей, а их летописцы, мягко говоря, не отличались комплиментарностью в отношении владимиро-суздальских князей. Эти настроения усилились в XV веке, когда Великий Новгород испытывал серьезное давление со стороны Москвы, где правили потомки брата Георгия – Ярослава Всеволодовича.

Критический настрой в отношении Георгия Всеволодовича проявился в трудах ряда первых профессиональных историков, таких как «История Российская» Василия Никитича Татищева. Двойственность в оценке фигуры Георгия Всеволодовича заметна была у Николая Михайловича Карамзина: «Георгий в безрассудной надменности допустил Татар до столицы, не взяв никаких мер для защиты Государства; но он имел добродетели своего времени: любил украшать церкви, питал бедных, дарил Монахов – и граждане благословили его память. Ко славе Государя, попечительного о благе народном, Великий Князь присоединил и славу счастливого воинского подвига».