13 дней января

Сказать честно, они и вправду достойны похвалы, потому как вызывают у людей уверенность в то, что чудеса случаются и в наши дни. Что в этом плохого?

* * *

Мне кажется, что любовь к земле и родине начинается со знамени. В советский период на всех знаменах 15 союзных республик доминировал красный цвет, а также изображение серпа и молота. Сегодня же каждый народ имеет свое знамя.

Когда видишь, как развевается знамя государства, которое ты представляешь, тебя распирает от гордости. Это непередаваемое ощущение.

Все же любовь к своему знамени у нас выражена не так ярко. Может быть, это связано с тем, что мы – бывшие советские народы – воспитывались в духе космополитизма, но отнюдь не патриотизма и шовинизма.

Моего нового героя зовут Эмре. Он простой строитель…

Гибель экипажа «Мария Селеста»

До того дня мне казалось довольно нелогичным и смешным желание человека подчинить своей воле все, что его окружает, тогда как появление на свет и уход из жизни происходят не по его собственной воле.

* * *

Я имел невероятное хобби: в последнее время пытался докопаться до внутреннего резонанса всего, что происходило.

Закон о том, что при звучании одного из созвучных тел второе в ответ будет звучать в том же тоне, по идее должен сработать также в отношении ритма сердец и человеческих чувств.

Во всяком случае, никто не сможет меня переубедить в том, что ритм сердца у двух влюбленных не созвучен…

* * *

Посеребренные предметы, выставленные на витринах, сверкали под лучами солнца, хотя оно не так ярко светило. Тонкие ножи, вилки, ложки, большие тарелки, вазы для фруктов, графины для вина… Большие старинные подсвечники изумительной красоты. Роскошные острые старинные кинжалы с резными узорами. Вместе вся эта утварь, состоящая из предметов разной величины и формы, производила впечатление яркого и ослепляющего табло…

Ежедневно на обратном пути домой, где я снимал комнату, обязательно наведывался на этот прелестный серебряный рынок у Москва-реки. А еще на пути меня манил также плакучий ивняк, под деревьями которого отдыхали рабочие. Кто-то пил чай, кто-то играл в домино, а кто-то просто болтал с товарищами.

Здесь строился гигантский спортивно-концертный комплекс. Работающие на этом строительстве были, в основном, гастарбайтеры, местных русских редко можно было встретить. Они жили там же, в деревянных бараках. Среди гастарбайтеров можно было увидеть представителей разных национальностей: турков, таджиков, белорусов, молдаван, украинцев, румын…

По нижней части стройки, примерно в 10–15 метрах от ивняка, на высоких флагштоках висели знамена разных стран, среди которых был и красный со звездой и полумесяцем – флаг Турции. Нижний угол его был несколько истрепан. Иногда в ветреную погоду в моей комнате было слышно, как шелестят знамена. Это отвлекало меня от моей писанины. Мне становилось трудно сосредоточиться. Знамена также очень часто преграждали попадание в комнату прямых солнечных лучей… Но в определенные часы дня солнечные лучи все же проникали через окно и озаряли письменный стол, кресло, книжные полки и выцветшие стены в моей комнате.

Иногда мне приходилось наблюдать весьма забавную картину.

Солнечные лучи, попадая на серебряные изделия, а также на воды Москва-реки, создавали потрясающее сияние, и свет отражался на всех окнах нашего 16-этажного дома, в том числе моей квартиры…

Рабочий день у меня начинался в 8 утра с питья крепкого сладкого чая из стакана в посеребренном подстаканнике. После я отправлялся во 2-е Архивное управление, откуда возвращался около 6 вечера с копиями писем и прочих бумажек. Для этого мне приходилось копаться в кипах пыльных документов с запахом сырости. Дома после недолгой передышки я снова садился за работу над монографией, перебирая копии архивных бумажек. При этом неоднократно пил чай из стакана в посеребренном подстаканнике. Работал я до поздней ночи.

Так однообразно проходили дни. Я почти не видел Москвы, гигантского мегаполиса, который раскрыл свои объятия для таких, как и я – представителей бывшего Советского Союза, представив им возможность заработать кусок хлеба.

Мне даже некогда было тосковать по родине. Дом, письменный стол, бумажки, дорога в архив, пыльный и пахнущий сыростью. А на обратном пути серебряный рынок, рабочие бараки, наконец, снова дом… И еще 157-й гастроном, куда наведывался иногда за продуктами и сигаретами…

Тема, над которой я работал, была довольно интересная и в то же время достаточно сложная, как алгебраическая задача, решение которой не удается: «Передача при резонансе на огромное расстояние амплитуды колебаний от незначительных воздействий, не входящих в такт». Одно время в архиве я занимался даже исследованием таинственного происшествия, описанного в Библии: историей разрушения Иерихонского собора во время молебна. В действительности же причиной тому послужило созвучие инфразвука мелодии в исполнении духовых инструментов с диапазоном основной части голосов прихожан, читающих молитву, то есть в результате резонанса.