13 монстров

Меня вдруг осенила одна потрясная мысль, и я вернулся в кухню, где мама собирала остатки ужина. Остановился у стола и натужился, стараясь, пардон, не дристануть ненароком прямо в штаны. Когда мне таки удалось извлечь из себя коротенькую фугу, ма обернулась, удивленно взирая на свое гордое чадо.

– Таинственный голос из жопы, – объявил я, убежденный, что произвел на нее сногсшибательное впечатление.

Но, похоже, эффект вышел немного не тот, поскольку вместо оваций и криков «бис» я заработал по своей маленькой грешной заднице и с воплями ретировался в комнату.

Дима, который случайно оказался свидетелем этого бурлеска младшего брата, корчась от смеха, медленно стекал по стене в коридоре. Но! Я готов поспорить на что угодно: позднее он не раз с успехом проделывал то же самое в компании своих друзей, – кое в чем разница между семью и семнадцатью годами не так уж и велика, как кажется; может, она заключается разве что в способности выбрать благодарную аудиторию.

В ту ночь сон ко мне долго не шел.

Не помогала даже привычная постель, – в темной тишине нашей с Димой комнаты вновь припомнилась встреча с Дождевым человеком. Но главным образом я снова думал об отце. О том, что, возможно, никогда больше его не увижу, ведь они с мамой недавно развелись. Не то чтобы при всем его пьянстве я оставался этаким «папиным мальчиком», просто… Да нет, наверное, каждый сын хотя бы отчасти «папин мальчик». Это закон природы. Если бы отец тогда вернулся к нам, я был бы этому только рад. Тогда.

В следующий раз, ставший последним, мы случайно встретились через три года – на Севере, куда мы с мамой уехали жить уже без Димы, теперь курсанта военного училища, и где я окончил среднюю школу. На первое время нас приютили мамина сестра с мужем. В тот день я едва успел вернуться после занятий, как в дверь позвонили.

Я узнал его сразу. Это, знаете, и неудивительно. С годами я стал меньше на него похож, но тогда был почти идеальной копией своего отца.

– Мальчик, а где тетя Лариса с дядей Женей? – спросил он, недоуменно разглядывая меня сверху вниз. И я с каким-то щемящим ужасом, который невозможно забыть до конца, понял, что он меня не узнает. Я даже помню, как он был одет, словно вижу на фотографии: темно-зеленый потрепанный плащ, синий берет на голове, не целиком прикрывающий залысины (на миг я решил, что за мной явился Дождевой человек), брюки неопределенного цвета с острыми отглаженными складками… Пятидесятилетний мужчина, стоящий на пороге.

– Они уехали во Львов. – Будь мне тогда лет на пять больше, я бы заорал на него: «Ах ты, гребаный алкаш, неужели не узнаешь! Это же я! Я».

А может, и нет. Кто знает.

Но не в мальчике дело, не в том, что за три года я успел здорово вытянуться, а он не ждал подобной встречи так далеко от Львова. Проведя больше двух часов за стенкой у соседей, которые приходились нам очень дальними родственниками «седьмая вода на киселе», он так и не нашел в себе сил вернуться, хотя они, конечно, сразу сказали ему, кто я такой. Конечно, сказали.

Почтовые марки, как выяснилось, тоже оказались отцу не по карману.

Незадолго до того, как сон сморил меня глубокой ночью, я решил упросить маму оставить меня дома после выходных, – я боялся возвращения в «Спутник», не хотел провести еще целых две недели среди чужих и не хотел больше встречаться с Дождевым человеком. Зато теперь я понимал, что имел в виду Ренат насчет тех, кто с ним встречался – почему они не любят об этом болтать. Интуитивно я уже начал догадываться, кого

каждый из них видит. Мне еле удалось сдержаться, чтобы сразу же не броситься в комнату к маме и не разбудить ее.

Но понемногу успокоился: сейчас-то я здесь, рядом на нашей общей широкой тахте спит Дима, и впереди еще целых два дня дома, – вот что по-настоящему важно. А значит, все остальное пока – лишь таинственный голос…

В понедельник дежурили «стервы». Меня сразу после завтрака, но еще до начала процедур привезла мама, у которой была выходная неделя – она работала тогда буфетчицей в кафе кинотеатра «Днiпро», что в центре Львова, и иногда брала меня с собой по воскресеньям, и я мог сидеть в зале целый день, глядя один и тот же фильм.

Понимаете, в субботу утром тот разговор больше не казался мне таким уж срочным, а к вечеру я обнаружил, что уже и сам с нетерпением ожидаю возвращения в «Спутник».