13 несчастий Геракла

Второе полотно запечатлело охотника с поднятым автоматом. Мужик в темно-зеленом камзоле и сапогах-ботфортах выглядел дико. На мой взгляд, живописец плохо знал историю. Когда появился «калашников», подобные камзолы и напудренные парики давным-давно перестали носить. У ног охотника лежал трофей: тигр с раскинутыми в разные стороны могучими лапами. Если учесть, что вокруг простирался самый обычный лес средней полосы России, то ситуация выглядела особо комичной. Ели, дубы, осины, на полянке убитый тигр и охотник, одетый по моде семнадцатого века, с оружием, появившимся на свет на три столетия позже.

Но более всего меня впечатлила кровать. Я увидел ее целиком, только когда встал на ноги. Белые резные спинки по бокам были украшены изящными ангелочками с хищными, недобрыми лицами. Необъятные подушки, трехметровая перина, шелковое, скользкое белье. Покоилась эта неземная красота на львиных лапах.

Я покачал головой и толкнул дверь в ванную комнату. Она тоже выглядела сногсшибательно. Унитаз и рукомойник нежно-розовые, с латунными кранами, душевая кабинка — интенсивно фиолетового цвета. На крючках болталось штук десять разнокалиберных полотенец, розовых, как кожа молодого поросенка, а на двери висел халат, который, казалось, основательно вымочили в чернилах. В стаканчике торчала новая зубная щетка, в мыльнице лежало, естественно, мыло, на полочке теснились шампунь, гель для бритья и упаковка одноразовых бритв. Кто-то все заботливо предусмотрел.

Я умылся и обнаружил в шкафу свой идеально вычищенный и отглаженный костюм, рубашку постирали и даже накрахмалили.

Внезапно мне стало не по себе. У Элеоноры есть домработница Ленка, которая выступает сразу в нескольких ипостасях. Она и уборщица, и кухарка, и прачка. К слову сказать, квартиру Ленка пылесосит ужасно, просто разгоняя грязь по углам, а если ей взбредет в голову протереть письменный стол, то ни настольную лампу, ни сложенные стопкой книги она не поднимет, просто повозит тряпкой вокруг, оставляя на полировке мутные разводы. Готовит Ленка тоже отвратительно, а гладить просто не умеет.

Но у нее есть и положительные качества: она никогда без спроса не зайдет в ванную комнату и не станет рыться в вещах. У Сергея Петровича Кузьминского в доме заведено иначе. Вчера вечером я лег спать, не разобрав саквояж. Просто поставил сумку у шкафа, решив заняться вещами утром. И что же? Пока я мирно спал, кто-то вошел в комнату, разложил шмотки, почистил костюм и постирал рубашку.

Оно, конечно, спасибо, но мне не нравится, когда посторонние без предупреждения вваливаются туда, где я сплю.

— Завтрак на столе, — прохрипело из угла.

От неожиданности я подскочил и увидел в углу комнаты небольшой динамик.

Поколебавшись немного, я не стал завязывать галстук — в конце концов, утром позволительно спуститься к трапезе без особых формальностей.

В столовую я вошел последним, все члены «стаи» Кузьминского уже наслаждались кофе. Никто из них не удосужился одеться, все были в халатах.

— Садись, Ваня, — кивнул хозяин.

Я приблизился к свободному стулу, чувствуя, как в меня вонзаются не слишком дружелюбные взгляды.

— Прошу любить и жаловать, — улыбнулся Сергей Петрович, — Иван Павлович Подушкин, мой секретарь.

— Здравствуйте, — прозвучал нестройный хор голосов.

— Садись, Ваня, не стесняйся, — повторил Кузьминский, — чувствуй себя как дома. Это Белла, моя дочь.

Слишком полная для своего возраста, белокурая девушка скорчила гримаску, но ничего не сказала.

— На другом конце стола, — как ни в чем не бывало продолжал Сергей Петрович, — сидит Клара, моя племянница.

Тоненькая, даже хрупкая девушка мило улыбнулась и помахала мне изящной ручкой.

— Привет.

— Привет, — осторожно ответил я.

— Вообще-то ее зовут Клава, — заявила Белла. — Она сама себя в Клару переименовала.

— Тебе не все равно, — мигом отозвалась двоюродная сестра, — чего лезешь!

— Девочки, спокойно, — строго сказала женщина лет пятидесяти.

— Она первая начала, — не успокаивалась Клара.

— А вот и нет, — не сдалась Белла, — ты имя первая переделала, никакая ты не Клара, а Клавка!

— Знакомься, Ваня, — ледяным тоном продолжил Кузьминский, — моя свояченица Анна, а это ее муж Валерий.

Я посмотрел на апатичного, белобрысого типа, сильно смахивающего на простуженного бультерьера, и, выдавив улыбку, сказал:

— Очень приятно.

Анна промолчала, а Валерий пробормотал что-то вроде бр-бр.

Я решил, что он поздоровался.

— Ну вот, — потер руки Кузьминский, — теперь ты знаешь всех, но надо еще познакомиться и с главным человеком, с Ларисой Викторовной.

Довольно полная женщина в черном платье, стоящая у буфета, укоризненно воскликнула:

— Скажете тоже! Главный человек. Все бы вам, Сергей Петрович, насмешничать.

— Ну, не скромничай, — засмеялся хозяин, — мы без тебя пропадем, ничего не найдем: ни одежду, ни белье, ни холодильник.

— Ладно вам, — отмахнулась Лариса Викторовна, — пойду посудомойку освобожу.

Тяжело ступая, она ушла.

— Мне кажется, что не следует так нахваливать прислугу в лицо, — сердито заметила Анна, — наслушается комплиментов и начнет хамить!