1421 - год, когда Китай открыл мир

Если карта Ротца и впрямь основывалась на более ранних картах, вычерченных картографами Чжоу Маня, на ней обязательно должны быть обозначены Острова пряностей. Важность Амбона (Ambon) — центра сбора специй на двух крошечных островах, Тернате и Тидоре (турист может обойти их дня за 2), — подчеркивается тем, что на карте он окрашен в красный цвет. В Средние века Острова пряностей Тернате и Тидоре являлись центром торговли специями, оставляя далеко позади другие острова и земли, возможно, ничуть не менее в этом смысле богатые. Острова пряностей были своего рода легендой, сказочной страной, за влияние над которой десятилетиями боролись более крупные державы. Ничего удивительного: там и вправду можно было за короткое время взять на борт большое количество разнообразных специй. Даже в наши дни, когда вы подходите к этим островам, запах пряностей щекочет вам ноздри задолго до того, как вы увидели с мостика землю.

Дальше к северу, примерно в 10° северной широты, на карте Ротца изображен пролив, отделяющий филиппинский остров Минданао (Mindanao), находящийся на юге от острова Лейте (Leyte), который расположен на севере. При этом Ротц отобразил на своей карте только южное побережье острова Лейте. Это наводило на мысль, что картограф шел на корабле по центру пролива и в составе той колонны судов, которая находилась ближе к острову Лейте. Таким образом я, вооружившись элементарным здравым смыслом, всегда мог определить ракурс, под каким картограф, двигаясь на корабле в составе флота, делал съемки берегов Островов пряностей и других островов, попадавшихся ему на пути между Австралией и Филиппинами. Это не говоря уже о том, что с такой же легкостью, опираясь на карту Ротца, качество выполненных им чертежей и все тот же пресловутый здравый смысл, я всегда мог просчитать путь флота Чжоу Маня среди островов. Поскольку теперь флот Чжоу Маня двигался не по бурным водам южных широт, а по залитой солнцем спокойной глади океана в Северном полушарии, адмиралу представился редкий случай уделить больше внимания коммерции. Впервые за долгое время он получил возможность, никуда не торопясь, обменивать имевшиеся на борту запасы шелка и фарфора на специи, узорчатый батик, предметы искусства, свежую воду, фрукты и парное мясо. Уверен, что китайцам, которые обожают свинину, особенно недоставало именно этого продукта.

Таким образом, возвращение Чжоу Маня на родину наверняка вызвало на островах, куда заходил с визитом его флот, буквально переполох. Оставалось только выяснить, остались ли какие-либо следы пребывания китайцев на этих островах в наши дни. Но как, спрашивается, отыскать эти следы, когда с тех пор прошло почти 600 лет? Я немного подумал и решил, что если Магеллан во время своего кругосветного плавания заходил в те же места, что и Чжоу Мань, то его путевые заметки, возможно, помогут мне прояснить этот вопрос. Я пошел в Британскую библиотеку и первым делом попросил копию карты, которая была изготовлена сразу же после завершения путешествия великого португальца. Меня поразило то обстоятельство, что путь Магеллана от Филиппин и вплоть до Островов пряностей (это примерно 1000 миль) почти в точности повторил реконструированный мною путь флота Чжоу Маня. Другое дело, что Магеллан заходил к островам с противоположной стороны. Выглядело это так, будто они оба шли по одному и тому же заранее разработанному маршруту, причем нанесенному на одну и ту же карту. Шансов, что тут имело место обыкновенное совпадение, ничтожно мало. Я пришел к выводу, что у Магеллана имелась карта, на которой был обозначен путь Чжоу Маня.

Помимо уже известных читателю дневников секретаря Магеллана Пигафетты, я обнаружил в Британской библиотеке записки генуэзского штурмана, который тоже плавал вместе с португальцем. В частности, он описывает высадку Магеллана на Филиппинах и рассказывает о том, как португалец нашел пролив, который позволил ему добраться до Островов пряностей. Он имеет в виду тот самый пролив, который отделяет остров Минданао от острова Лейте и который изображен на карте Ротца. Магеллан прошел через этот пролив и бросил якорь у первого же острова — Лимасава (Limasava), где его приветствовал местный король. Генуэзец в своих записках отмечает, что король и королева были одеты в китайские шелка и ели с китайских фарфоровых тарелок, которые, чтобы увеличить их ценность, закапывались в землю сроком на 50 лет. В королевском дворце шторы тоже были сделаны из шелка, а стены украшал орнамент из разноцветного фарфора. Расплачиваясь с Магелланом за европейские товары, король высыпал горсть китайских монет с прямоугольным отверстием в центре. Та же самая история с удручающей регулярностью повторялась, когда Магеллан по пути к Островам пряностей заходил на другие острова. Ничего удивительного. Просто Чжоу Мань, возвращаясь домой и бросая якорь у этих островов за век до Магеллана, основательно опустошил свои трюмы с грузом фарфора и шелка.

_{Путь Хон Бао на родину, а Чжоу Маня — мимо Островов пряностей.}