15 ножевых

Наверное, я совершенно неприлично расслабился, потому что в здравом уме промолчал бы, стараясь не заржать в голос. Люди хотят верить во всякую ерунду, так зачем им мешать? Свои мозги всем не вставишь. Поэтому только временным помрачением рассудка можно объяснить, что после рассказа о научной комиссии, которой сама Джуна милостиво продемонстрировала превращение пресной воды в соленую, я брякнул:

– Надо было не ученых приглашать, а фокусников. Они бы быстро объяснили такой феномен.

Папаша с Лизой вылупились на меня в удивлении, мамаша насупилась.

– Вы ничего не понимаете, Андрей, – заметила Анна Игоревна. – Джуна лечит, – она понизила голос, наверное, для того, чтобы я понял, какую важную информацию мне сейчас доверят, – даже членов Политбюро!

– Значит, дела в стране совсем плохи, если возле власть имущих появляются такие фигуры.

Я еще не договорил последнее слово своего совершенно невинного с точки зрения участников светской болтовни двадцать первого века замечания, как до меня дошло, что сделал я это напрасно.

Ответ последовал незамедлительно:

– Очень жаль, что вам придется уйти. Но у Николая Евгеньевича совершенно нет времени, он работает над статьей, – морозоемкость взгляда и слов Анны Игнатьевны достигли рекордных пяти кубов в секунду.

Глава 8

В воскресенье я отлеживался и занимался домашними делами. Отмыл окончательно квартиру, прошел квест – постой в трех очередях, чтобы купить колбасу и сыр. Ну и остальные продукты. Олимпиада закончилась, в столице начал ощущаться привычный дефицит всего. Не такой, конечно, как в регионах, с длинными очередями, но в магазинах клювом щелкать не приходится. Выкинули что-то – быстрый рывок. А еще второй – на кассу.

Где-то в обед позвонила Лиза. Попыталась, причем явно с чужих слов, провести со мной воспитательную беседу. Дескать, очень неаккуратно я высказываюсь, надо быть сдержаннее. И вообще, пока я ем – я глух и нем. Прям как с ребенком говорила.

Я вспылил, предложил маман Шишкиной сходить к онкологам и поинтересоваться, что бывает, когда больной раком идет не к врачам, а к шарлатанам. Джуна почему взлетела на кремлевский олимп? У главы Госплана Байбакова умирала любимая жена от рака. Он перепробовал все способы лечения, но ничто не сработало.

Отчаявшийся муж схватился за соломинку – ему порекомендовали нетрадиционные методы. И Джуну. Он вызвал ее в Москву, пристроил в ведомственную клинику. Разумеется, она не спасла жену Байбакова. Но зато про Джуну написала «Комсомолка». Мол, целебное биополе, наука не все знает, такие дела… И пошла всесоюзная слава. Народ-то нынче не избалован информационным развратом. Верит почти всему, что пишут газеты. Лиза обиделась на мою отповедь, кинула трубку.

Не успел я отойти от телефона, он опять разразился трелью. Звонила Томилина. Елена стала расспрашивать меня, чем закончилось купание в Москва-реке. Не заболел ли я.

– Не важно, сколько ты проплыл… – пропел я в трубку переделанную рекламу «Ментоса». – Со скорой свежесть ты ощутил…

– Ого! Да ты певец, – удивилась Лена. – И голос какой приятный, глубокий.

– Это ты так ко мне подкатываешь? Имей в виду: у меня будет много поклонниц-фанаток.

– И в каком же жанре планируешь выступать? – засмеялась Томилина.

– Уже купил электрогитару. Сейчас как вдарим роком по скучной советской эстраде. Сначала гастроли по Союзу, потом – Штаты и Европа.

– Силен! Во вторник Лебензон тебе устроит гастроли и поклонниц с фанатками…

Трепались мы около получаса, и я почувствовал после разговора какую-то легкость. Томилина была начитанной, подхватывала мои шутки…

После ее звонка я сел и задумался. А что мне теперь, собственно, делать? Здесь, в прошлом.

80-й год, СССР покатился под откос. Дальше – гремящие 90-е, войны, экономическая разруха. Даже в Москве приятного будет мало. Я открыл паспорт Панова, еще раз посмотрел прописки. Да, Орел. Центр страны. Закончу вуз я в следующем году. До распада Союза меня распределят в интернатуру какой-нибудь больницы. Лечебный факультет – это все, кроме педиатров и стоматологов. Совсем скоро придется выбрать специальность и долбить только ее.

Горбатиться в девяностых в разваливающейся областной больнице? Увольте. Это развлечение для мазохистов. Значит, надо устраиваться в Москве. Но как? Лизать задницу Шишкину, чтобы дали теплое местечко в ЦКБ? Пожалуй, Лизу, несмотря на ее маман, я смогу окрутить. И ее папа даже успеет выбить новой семье квартиру. Но что потом? Жить примаком? Противно.

Уехать за рубеж? Как только откроют границы, в Европу и Штаты рванет хренова туча моих коллег. Смогут устроиться далеко не все. Неудачники, поджав хвост, вернутся обратно. Наши дипломы надо подтверждать, язык должен быть на высшем уровне – а ну как не поймешь пациента и неправильно составишь анамнез?

Мои размышления прервал новый звонок. Это был Давид.

– Мэн, дуй ко мне на Арбат! Мне тут таких цыпочек удалось подцепить!

– Да я…

– Знаю, что с Лизкой. Просто постоишь рядом, типа второй пилот. А потом разбежимся, как я подцеплю блондинку.

– …а Лизуну потом настучат. Нет, Дава, давай без меня.

– А еще друг!