1632

Герцогиня поднесла свою одежду к одной из корзин. На мгновение она, казалось, заколебалась. Затем, с кривой улыбкой, пожав плечами, она бросила королевские одежды на лохмотья нищеты. Потом развернулась и прошла к дальней двери, приказав ​​жестом следовать за ней. Нажав на дверь, она вошла в комнату, где пол был покрыт плиткой.

* * *

Паники больше не было.

Визги, да, когда герцогиня повернула ручку, и горячая вода начала литься вниз на семью.

Стоны страха, да. Когда герцогиня взяла с полки – мыло? – и начала показывать его использование.

Инквизиция подумает, что мы евреи! Нас сожгут!

Всеобщее замешательство, да. Когда герцогиня настояла на том, чтобы они втирали в волосы какие-то едкие вещества. Это против блох, по-видимому. Так, по крайней мере, поняла Гретхен ее слова.

Но не паника. Гретхен была вынуждена рыкнуть только один раз. Чтобы остановить троих детей, начавших развлекаться, сжимая и пуская друг в друга куски мыла, как ракеты.

* * *

Когда странная процедура закончилась, и все они вытирали себя удивительно мягкими тканями ("полотенца", так они назывались), герцогиня подошла к Гретхен. Она быстро своими карими глазами, окинула вверх и вниз тело Гретхен. Гретхен не поняла, зачем. Она еще больше пришла в замешательство, когда герцогиня начала качать головой. Как будто с сожалением, почти печально.

Герцогиня заговорила почти неслышно. Она, казалось, говорила сама с собой, а не с Гретхен. В тоне ее голоса странным образом смешались юмор и беспокойство.

Кое-что Гретхен разобрала.

– … Ну и дела, что же будет – теперь, когда грязь исчезла, она чертовски… – Опять грустное покачивание головой. – Тело настоящий антиквариат…

Герцогиня откинула голову и рассмеялась. Голос стал полухриплым.

– Джеффф… – что-то – офигеет… – что-то – увидит ее!

Веселье исчезло. Грусть осталась. Глаза герцогини, казалось, прожигали отверстия в Гретхен, как будто пытаясь прощупать ее душу. Или, может быть, вообще найти ее.

Гретхен выпрямилась. В существовании своей души она не сомневаюсь. И к черту эту герцогиню, если она думала, что ее там не было!

Судя по всему, герцогиня была удовлетворена. Оттенок беспокойства остался, но грустная ирония губ исчезла. Гретхен ничего не понимала. Беспокойство герцогини явно не было осуждением Гретхен. Скорее осуждением мира, который принудил ее появиться здесь.

Герцогиня снова покачала головой. На этот раз не грустно, а почти сердито. Набор быстрых, ожесточенных фраз.

– Ох уж эти юноши! – так и ломятся вперед! – а поговорить?

Что значит ломятся вперед? пословица?

– С бедной девушкой!

Она вздохнула, повернулась и отошла. Затем, увидев Аннализу, остановилась. Сестра Гретхен, попавшая под этот королевский осмотр, отступила на пару шагов. Неуверенно, она опустила полотенце. Ее тело полностью открылось. Голая правда – без полосок ткани, которыми Гретхен укутывала ее грудь и бедра в течение прошлого года – была очевидной.

Но уже не было Диего-испанца, от которого в основном эта истина укрывалась. Гретхен отослала испанца обратно на родину. Его настоящую родину, где было гораздо жарче, чем в Испании. Диего теперь корчился у ног Сатаны, попираемый железной пятой своего хозяина. Гретхен в этот момент пожелала ему вечной муки.

Теперь только герцогиня могла оценить прелести ее сестры. Откуда герцогиня была родом, где ее родина, Гретхен не имела ни малейшего понятия. Но к родине Диего она не имела никакого отношения, в этом она была совершенно уверена.

Герцогиня пристально смотрела на Аннализу. Повернула голову. Посмотрела на Гретхен. Стрельнула глазами вверх и вниз. И пробормотала.

– … ее сестра в ближайшее время. Созрела!

Она осмотрела все помещение, быстро оценив всех молодых женщин.

– Итого, половина из них такие же.

Ее взгляд упал на новую девушку с фермы. Теперь, когда грязь и засохшая кровь исчезли, а синяки уже не были такими заметными, фигура девушки, совсем не казалось такой уж бесформенной. Но Гретхен, в отличие от герцогини, не тратила времени на изучение тела. Она была гораздо более обеспокоена тем, что у нее в голове. Да. Свет постепенно возвращается в эти глаза. Не так уж его много там, но он есть. Впервые с тех пор, как Гретхен встретила ее, девушке даже удалась застенчивая улыбка. Да!

То ли эта улыбка, то ли еще что-то, но герцогиня, казалось, еще больше заволновалась. Она вскинула руки. Этот жест был сочетанием отчаяния, раздражения, злости, и да, еще с толикой юмора.

Герцогиня прошла к металлическому шкафу у дальней стенки и открыла его. Внутри висел плотно, бок о бок, ряд одежды. Очень тонкой выделки и роскошного вида. Она начала вынимать ее. Халаты.