1812. Всё было не так!

Безусловно, Москву подожгли не французы. Более того, по приказу Наполеона, когда пожар стал угрожать Кремлю, где расположился император, его солдаты несколько дней подряд боролись с бушевавшим огнем. И, надо признать, маршалу Мортье, назначенному московским генерал-губернатором, и его людям удалось спасти от уничтожения несколько кварталов. В частности, они смогли потушить огонь на Красной площади. Но положение продолжало ухудшаться, и дышать становилось все труднее и труднее от гари и дыма.

В.В. Верещагин. Наполеон с кремлевской стены смотрит на пожар города

И тогда Наполеон воскликнул, обращаясь к генералу Коленкуру:

– Это война на истребление, это ужасная тактика, которая не имеет прецедентов в истории цивилизации… Сжигать собственные города!.. Этим людям внушает демон! Какая свирепая решимость! Какой народ! Какой народ!

В бюллетене Великой армии, подготовленном вечером 4 (16) сентября, Наполеон недвусмысленно возложил вину за пожар Москвы на графа Ростопчина:

«Русский губернатор, Ростопчин, хотел уничтожить этот прекрасный город, когда узнал, что русская армия его покидает. Он вооружил три тысячи злодеев, которых выпустил из тюрем; равным образом он созвал шесть тысяч подчиненных и раздал им оружие из арсенала <…> И полыхнул огонь. Ростопчин, издав приказ, заставил уехать всех купцов и негоциантов. Более четырехсот французов и немцев также подпали под этот приказ; наконец, он предусмотрел вывезти пожарных с насосами: таким образом, полная анархия опустошила этот огромный и прекрасный город, и он был пожран пламенем».

Пожар Москвы

В.В. Верещагин. Расстрел поджигателей в Кремле

А.П. Апсит. Наполеон в сожженной Москве

А 8 (20) сентября Наполеон написал императору Александру:

«Прекрасный и великий город Москва более не существует. Ростопчин ее сжег. Четыреста поджигателей схвачены на месте; все они заявили, что поджигали по приказу этого губернатора и начальника полиции: они расстреляны. Огонь в конце концов был остановлен. Три четверти домов сожжены, четвертая часть осталась. Такое поведение ужасно и бессмысленно».

Будущий генерал Фантен дез Одоар в те дни сделал в своем в дневнике следующую запись:

«Пускай Европа думает, что французы сожгли Москву, может быть, в конце концов история воздаст должное этому акту вандализма. Между тем правда состоит в том, что этот великий город лишен отца, рукою которого он должен был бы быть защищен. Ростопчин, его губернатор, хладнокровно подготовил и принес жертву. Его помощниками была тысяча каторжников, освобожденных ради этого и которым было обещано полное прощение, если эти преступники сожгут Москву».

Он же потом сделал такой вывод:

«Бешеные сами уничтожили свою столицу! В современной истории нет ничего похожего на этот страшный эпизод. Есть ли это священный героизм или дикая глупость, доведенная до совершенной крайности? Я придерживаюсь последнего мнения. Да, это не иначе как варвары, скифы, сарматы – те, кто сжег Москву».

* * *

Пожар все еще бушевал 5 (17) сентября. Но затем, к счастью, погода изменилась, небо покрылось тучами, пошел сильный дождь, и на другой день пожары почти прекратились, хотя в разных местах еще долго потом дымились пожарища.